И. Мардов - Человек в Замысле Бога. Книга первая

Влюбленный в полном смысле слова живет не земной жизнью, не той, которой живут все существа на Земле, а иной, филической жизнью. В состоянии влюбления человек переключается в особую жизненную сферу, находящуюся вне реальности или в иной реальности – и включается в эту иную реальность, где и действующие лица не те, что на Земле, и действуют они не так и живут иной жизнью. То же самое происходит тогда, когда человек полностью погружен в художественное творчество или находится в состоянии интеллектуальной деятельности, проистекающей (это не всегда понимают) в иной реальности. В такие минуты земная жизнь прекращает существовать для человека или, во всяком случае, нужно, чтобы земная жизнь не мешала ему жить другой жизнью, которую многие из нас почитают духовной жизнью, вдохновением – и в таком качестве приветствуют ее.

Творческая воля и вообще все филические качества и способности не включены в психофизиологическую сферу и не присоединены к ней, они ей не принадлежат и из нее не вытекают, не надстраиваются на ее основе, не происходят от нее эволюционным или каким-либо другим путем.

Скука – вот чисто филическое переживание, незнакомое существу, филической душой не обладающему. Филические качества, способности, воления это проявления особой и самобытийственной филической души человека. Это не легко принять потому, что филическая душа соединена с человеческой животностью, ввернута в нее, проникает в нее, совместно с ней образует общие формирования, образования, явления, но всё же никогда не поглощается психофизиологической сферой.

Понять то, что филическая душа, в сущности, самобытийственна и является таким же самостоятельным душевным образованием, что и психофизиологическая составляющая человека, а не принадлежит ей, очень важно. Это первейшее структурное знание, без которого нельзя выстроить Структуру внутреннего мира человека.

Самобытийственность филической души подтверждается хотя бы тем, что в ней происходят самостоятельные процессы, нужные только для нее самой, и тем, что она сама и на равных входит то в симбиоз с низшей, то с высшей душой.

Разум филической души – филический ум – это область отвлеченного аналитического мышления и отвлеченных знаний, умозрения и интеллектуальных созерцаний, умозаключений, гипотез и постулатов.

В отличие от вслушивания и слышания разума высшей души, работа филического разума-интеллекта сочетается с понятиями вглядывания и смотрения.

Филическая душа и ее филический разум – особая самобытийственная сфера, которая, разумеется, стыкуется с низшей и высшей душою (как повар с охотником и с официантом), но не входит ни в ту, ни в другую. В человеке вместе проживает и носитель разума-мудрости, и носитель разума-хитрости и носитель филического разума – и мудрец, и хитрец, и умник.

Всяческие суррогаты мысли возникают и из-за низкого уровня духовного сознания истинности в человеке, и из-за слабого задействования в человеке самого мотива поиска истины. Непомерное включение мыслительных способностей в чисто интеллектуальную деятельность погашает духовное сознание истинности, свою истину. Философ, богослов, идеолог, возвещая истину, душою может стремиться к ней или не стремиться. Каждый играет свою интеллектуальную игру по правилам, установленным для этой игры. Если они и пользуются разумом-мудростью, то не для раскрытия истины, а по большей части в служебных или побочных целях. Играть, однако, в одну и ту же игру вечно нельзя, и потому правила ее меняются, но опять же не в поисках истины, а для продолжения игры.

Предоставленный самому себе филический ум есть самознайство – знание без узнавания своей истины разумом высшей души и не по его молитве. Поэтому описать филическим умом душевную жизнь и решить ее проблемы нельзя. В лучшем случае филический ум производит труд обличения и разрушения лжи; но заменить посрамленную умом ложь правдой он не в силах. Любая его попытка в этом направлении грозит стать ложью.

Филический разум зрит не только одушевленное, как разум высшей души, но и всякое, взирая на всё, что существует, с некоторой независимой от существующего и сторонней точки.

К работе филического ума приготовиться можно, к действию же разума высшей души – никогда нельзя: он готов или не готов. Поэтому разум-мудрость в человеке всегда говорит как власть имеющий, филический ум же, как бы сознавая свое несовершенство, – трактует, толкует, доказывает, «разделывает» целое на части, пробует на вкус, сам себя опровергает и пытается, как это вообще свойственно филической душе, опереться на что-то, априорно содержащее истину, или методологически столь прочное, что, на его взгляд, обеспечивает путь к ней.

Для работы интеллекта заранее необходим замысел и план его исполнения. Работа мудрости замысла не требует. Мудрец заблаговременно не знает, что выйдет из работы мысли мудреца и даже к какому результату она его ведет. Его мысль совершается на восходящем ряду следующих друг за другом мыслей, который может завершиться на любой мысли этого ряда и при этом иметь целостный конечной результат.

Результаты от разума-мудрости должны бы предварять и быть основой действий филического разума. Аналитический разум лишь воспринимает и развивает воспринятое, но не способен проникать в сокрытое, тайное (склонен считать, что такого и нет вовсе), и не должен подменять собою тот разум, который постигает корневое, истинное, истину. Интеллект – разум теоретически объясняющий, умозрительный, но не постигающий истину; он постигает явное Бытия и аналитически развивает воспринятое, но не проникает в тайное, коренное; при этом пытается подменить собой разум, способный постигать истинное и проникать в тайное, и выдать себя за него. Не легко быть охотником и поваром одновременно. Активности разума высшей души редко когда сопутствует значительная умственная активность. И наоборот: активнейшая умовая работа чаще всего совпадает с пассивным состоянием разума-мудрости. Не есть ли активность филического ума, сопряженная с пассивностью разума высшей души, следствие такого ее состояния? И не есть ли успехи технологической цивилизации последних веков результат утраты взволнованного слушания разума-мудрости, духовного отлива или обморока высшей души человека?

Мудрость – хлеб, а не кондитерское изделие, обязанное быть вкусным. Без пищи мудрости человек не только голодает, но и шалеет, и шалеет умом. В отличие от разума высшей души, филический ум может быть развращен и извращен. Проповедовать истинное обморочному человеку не только бесполезно, но и опасно: он извратит его. Извращенная же истина превращается в источник того, что противостоит одухотворенности.