Вячеслав Козлов - О чем говорят мужские чувства

2. Прислушаться к себе и задаться вопросом: «А почему мы обесцениваем важность собственных живых и естественных реакций на происходящее?». Если они родились, то уж точно не на пустом месте. В каждой нашей реакции, в каждом импульсе, который родился внутри, есть смысл и значимость. Да, чаще мы плохо в этом разбираемся и совсем этого не понимаем. Но почему мы заочно это все обесцениваем, считаем ненужным и вредным? Может быть, позволить себе их проявить?

3. Подумать над вопросом: «Почему мы думаем, что наши реакции нанесут вред или затруднят получение желаемого?». Чаще, тревога о возможных последствиях наших действий не обоснована. Мы просто не видим всей сложной системы взаимосвязей и отношений. Наш поверхностный ум не может удержать это все в фокусе внимания, слишком запутано для него. И из другого, более глубокого и мудрого места в нашем внутреннем мире мы получаем подсказку, но игнорируем ее, так как не можем ее прочесть. А разум накладывает свое вето на то, что не способен осмыслить.

Я не буду утверждать, что проявлять терпение не стоит в принципе, что это всегда вредит. При этом для меня является фактом, что зачастую мы делаем это зря, а иногда даже во вред себе и делу, которым мы занимаемся. Ведь проявив чувства и эмоции, мы можем увидеть, на самом ли деле ситуация не готова меняться. Может быть, она именно этого и ждет? И тогда бурное и прямое выражение накопившихся чувств, эмоций и переживаний поможет нам трансформировать терпение в смирение.

Смирение, в основе которого лежит готовность покориться ситуации со всеми ее противоречиями, парадоксами и конфликтами, позволит нам, без лишних сомнений, принять максимально адекватные и конструктивные решения, которые уже давно напрашивались. Смирившись, мы не обязательно успокаиваемся и совсем не впадаем в анабиоз. Мы лишь прекращаем ненужную борьбу и перенаправляем свою энергию на более полезные вещи, активно воплощаем ее необходимых действиях и поступках.

В моей истории я осознал, что напрасно трачу время и силы. Пустыми были надежды, что руководитель начнет проявлять себя более профессионально. При очередном промахе Стаса я смирился с фактом невозможности что-то изменить и прямо сказал ему, что я по всему этому поводу думаю. Это было твердо, коротко и лаконично. Были обозначены его ключевые дефициты как управленца и обозначено несоответствие занимаемой должности. Без лишнего напряжения и накала я проговорил ему, что не готов с ним дальше продолжать сотрудничество. Играть в «последний шанс» я тоже не намерен, так как признал тщетность этого. Он был уволен.

Мои иллюзии – это моя ответственность. Человек не должен соответствовать моим ожиданиям от него. При этом осознав свой просчет, я не стал прятаться от этой правды за попытками воссоздать какие-то другие иллюзии и воздушные замки. Ситуация требовала от меня ряда конкретных действий, которые я со спокойным и легким сердцем реализовал.

История «Вечно должен и навсегда обязан»

Мама меня выпорола. Это было очень обидно. С математикой в школе всегда было все хорошо. И вот 5 класс, весна, время школьных олимпиад. Сделал задания в школе на «5», прошел на районную олимпиаду. Там все выполнил на «5», впереди городская. На ней получил «4».

Итог. Оценка «4» на городской олимпиаде по математике. Видимо хуже некуда. За это надо наказать. Ладно бы денег спер или разбил чего-нибудь. Ну, в крайнем случае, соседскую дверь поджег. Так нет ведь, получил «хорошо» по математике на городском уровне. Позорище! Тупица! Не справился! Не оправдал!

Моя мама преподаватель истории. Она всю свою профессиональную жизнь работала в школе. Ее ценят и уважают как педагога. После выхода на пенсию она продолжает работать в школе. Теперь она руководитель музейного методического объединения, руководит школьными музеями района. Мы любим друг друга, при этом у нас специфические отношения.

Я рос в семье, в которой понятия «должен», «надо», «обязан» были частью генетического кода ее членов. Именно эти понятия лежат в основе появления массы «нельзя», «запрещено», «табу». Малейшее отступление от выбранного курса или заступ за границу дозволенного выражались в вердикте «виновен».

Сложно научиться жить своей жизнью, если тебе постоянно говорят о том, как и что надо делать, а чего делать нельзя ни в коем случае. Постоянное, еще плохо осознаваемое, внутреннее напряжение. Вечный внутренний конфликт. Регулярное столкновение внутренних «хочу» с внешними «надо» и «нельзя». И никуда не деться от хронических чувств вины и стыда за свое поведение и собственное несоответствие высоким и никому не нужным идеалам, особенно тогда, когда хочется сделать то, чего не одобряется.

В юности я еще обсуждал с мамой то, что наполняло мою жизнь. Еще хотел открываться и делиться. Но чем больше я встречался с обесцениванием и оценкой, тем меньше было желание продолжать это делать в том же духе. Чем чаще она позволяла себе судить и осуждать меня, тем больше я закрывался и отстранялся. Чем мощнее были лавина советов и камнепад требований, тем толще становились бетонные стены моего внутреннего бункера, в котором я прятался. Только это и позволяло как-то самосохраниться и не потерять себя. Но фоном, всегда готовое дать о себе знать, с желанием заполнить все внутреннее пространство, в ожидании повода, чтобы ворваться в мою жизнь, присутствовало оно – хроническое чувство вины.

Во взрослой жизни, я с удивлением обнаружил, что обвиняющий и осуждающий голос в моей голове звучит знакомо. Мама? Да, вина и стыд разговаривали со мной ее голосом.

Надо ли говорить, что до определенного момента мои желания, мечты, порывы, потребности и импульсы зачастую вдребезги разбивались о внутренние же холодные и монолитные стены. Мой огромный внутренний мир сузился до тюремного дворика с хилым полисадничком. А за порядком и распорядком следили два надзирателя Стыд и Вина. Они круглосуточно контролировали, чтобы узник четко следовал инструкциям с грифами «должен», «надо», «обязан». Они обновляли и подкрашивали знаки «Нельзя!», «Запрещено!», «Категорически воспрещается!». В случае отступления от инструкций или нарушения порядка, они придумывали наказание: одиночная камера, исправительные работы, лишение прогулок и пр. А если проступок был существенным: не справился с задачей, но остался жив; сделал что-то, что доставило удовольствие, хотя другим это не понравилось; не оправдал ожиданий других, да еще и был счастлив и пр., то случалась казнь. К этому мероприятию надзиратели подходили с огоньком – я же творческий человек. Вариантов психологического самоуничтожения было придумано и испробовано огромное количество, так как дело это увлекательное, требующее самоотдачи и погружения в процесс.