Александр Хвойнов - Кружевной грандаксин

Очнулся я от этого неожиданного видения уже в родном подъезде. Ну ничего, размышлял я сам с собой, сейчас домашняя обстановка меня переключит с этих кошмаров капитализма. И действительно, хлопоты с ужином на какое-то время задвинули эти внутренние размышления на задний план. Особенно меня воодушевили сборы вещей на завтра, т.к. это стало уже каким-то приятным предпятничным ритуалом. Сгрести все выстиранные за неделю вещи с сушилки в пакет, добавить в него кой-какие мелочи по списку. Ещё раз перечитать эсэмэски жены за последние дни. Да, точно, забыл уже – во вторник же написала, чтобы я взял её маникюрный набор, т.к. у неё на обслуживании сейчас 60 ногтей. Эта фраза со смайликом на конце меня особенно порадовала – все-таки семья создает какую-то невидимую связь, которую со временем все сложнее чувствовать, но вот такие бытовые моменты её снова подчеркивают. Надо позвонить, может, ещё чего привезти. Позвонил. Двадцать минут разговора пролетели незаметно. Родной голос любимой супруги и галдящие на заднем фоне ребятишки напомнили, что завтра вечером мне снова надо будет возвращаться к своей привычной социальной роли мужа и папы. Ну а сегодня вечером я ещё нахожусь в другой, даже не знаю, как её правильно сформулировать? Наверное, – отдыхающий от дневных баталий офисный клерк. Клерк как раз поужинал и вышел на балкон. Отсюда хорошо открывался вид на двор, который гудел от детворы. Солнце уже склонилось к западу, и дневная жара постепенно сменялась на приятную вечернюю прохладу. Самое время принять душ и готовиться ко сну. Мылся я долго и тщательно, стараясь смыть не только грязь, но и все накопившиеся в голове мысли о работе. Завершив мойку прохладным душем, я обернулся полотенцем и снова вышел на балкон. Здесь вечером приятно посидеть на табуретке и, наблюдая угасающий город, прочувствовать, как прошел ещё один день моей жизни. В такие моменты меня обычно тянет на всякие философские размышления с самим собой, но сегодня переживания рабочего дня как-то всё затмили. И я уже в который раз за сегодня почувствовал, что эмоциональное напряжение никуда не делось. Оно по-прежнему сидит внутри меня и готово взорваться в любой момент. Вот те раз, ничего не помогает. Я понимал, что ничего с собой поделать не могу и никакие разумные аргументы не помогут мне сейчас лечь и просто уснуть. Снова буду лежать в постели и ворочаться полночи, гоняя в голове всякие мысли, диалоги с этим обезличенным нечто, с самим собой и шефом. У меня до этого, конечно, тоже были разные неприятности на работе, но здесь, видимо, какой-то тяжелый случай. Вспомнив народную мудрость, что утро вечера мудренее, я пошел спать. И вот здесь начинается самое интересное.

Открыв в спальне шкаф, я автоматически протянул руку к своей полке, где лежат мои футболки/трусы, и почему-то замер. Мой взгляд упал на полку супруги, где лежали её вещи. Такие же привычные стопки с маечками и трусиками. Но меня привлекла одна бежевая коробочка. Я знал, что там она хранит свое бельё, которое обычно называется – для особого случая. Я машинально взял её и перенес на уже расстеленную кровать, запомнив, как она стояла на полке. В этот момент я почувствовал какое-то непонятное волнение, объяснить которое я не мог. В мозгу уже появилась какая-то шальная мысль. Чувствуя криминальность моих мыслей, я почему-то сначала плотно задернул шторы в комнате и только потом открыл эту стандартную картонную икеевскую коробку с железными уголками. В ней лежали разнообразные трусики и лифчики, которые моя супруга изредка надевала, чтобы порадовать меня. Они были разные, но одну вещь из них я узнал сразу – это был первый комплект кружевного белья сиреневого цвета, который я сам же подарил ей ещё до свадьбы, в далекую эпоху ухаживания. Это, конечно, отдельная история, как я собирался с духом, долго не решался, но потом всё-таки забодал свой страх (ну и стыд) и, зайдя в магазин, быстро выбрал первый понравившийся комплект. И тут же был раздавлен вопросом продавщицы: «А какой у вашей девушки размер бюста и трусиков?» Это было в самом начале 2000-х, когда только-только появились мобильные телефоны, и я тут же, не отходя от прилавка (модный парень!), достал свой «Сименс М35» и набрал её домашний номер. Я ничем не рисковал, т.к. знал, что дома сейчас только её младшая сестра. Как-то так интересно получилось, что мы с ней сразу были в очень хороших отношениях и она была уже достаточно взрослой – заканчивала 10 класс. И сейчас она точно одна, т.к. моя будущая жена в это время была на работе, как и её родители. Посмотрев размеры на бирке её бюстгальтера и трусов, она сообщила мне цифры, которые я тут же переадресовал продавщице. Как сейчас помню – 75В верх и 46 низ. Я сразу запомнил эти волшебные сочетания с прицелом на будущее. Откуда мне было знать, что размеры бывают европейские, русские, американские и прочие японские. Короче, забегая вперед, скажу, что верх подошел идеально, а вот с низом вышла промашка. Мне он и в магазине показался великоватым, но молодая девушка продавщица заверила, что это точно её 46 размер, вот же на бирке написано. То, что это европейский размер, который соответствует нашему 52-му (!), я узнал позже уже от моей избранницы, а у неё был действительно 46 размер, только русский. Но белье возврату не подлежит, поэтому, померив один раз, супруга отложила трусики в эту коробочку на долгие годы. И вот по прошествии почти десятка лет я снова держу их в руках, ощущая какой-то непонятный мне самому трепет. Описать это состояние одним словом невозможно. Это была какая-то смесь из стыда, страха, запрета с одной стороны и озорства, любопытства и неподдельного интереса чего-то нового с другой. Не в силах понять и разобраться в этой противоречивой гамме нахлынувших чувств, я просто осторожно расправил их и одним плавным движением надел на себя. Преодолев этот сложный психологический барьер, я смог выдохнуть и уже по-другому оценить свое состояние. Сочетание очень тонкой и шелковистой ткани нежно-сиреневого цвета с кружевными вставками было каким-то проводником в другой удивительный мир красоты и спокойствия. Все волнения и тревоги ушли куда-то вдаль. Я был поражен, что простой кусок синтетической ткани может так мощно повлиять на моё внутреннее состояние. Пройдя к зеркалу, я увидел себя со стороны. Увиденное меня не смутило, хотя, возможно, что в другом состоянии я бы, как и большинство мужиков, отнесся к этому зрелищу с нормальной точки зрения, то бишь с брезгливостью на грани отвращения. Но сейчас я увидел какую-то непривычную мне красоту и просто эстетику нижнего белья, не привязанную к конкретному полу. Это трудно описать словами, но в этот момент я был просто свободен от всяческих предрассудков и был в таком состоянии эйфории, что готов был полюбить всё человечество. Эмоциональное возбуждение, видимо, выбросило в мозг столько эндорфинов, что я даже был готов предстать в таком виде хоть перед кем и при этом не испытывать стыд. Потому что как можно стесняться сочетания естественности человеческого тела и созданного им же маленького кусочка тонкой, приятной на ощупь ткани? Ведь в зеркале я человек, Homo sapiens. Да, тело не Аполлона, да местами бы поработать над рельефом, да волосатые ноги тоже как-то контрастируют с привычными стандартами красоты. Но, отбросив все штампы, мой новый взгляд все равно видит во всем этом какую-то эстетическую красоту. Причем это ведь действительно какое-то интимное чувство внутри меня, которым невозможно поделиться с другим человеком и фотография его точно не передаст. Вот такой парадокс восприятия своего внутреннего состояния и внешней формы. Есть где покопаться психиатру. Чтобы проверить на нормальность свое восприятие окружающей действительности, я осмелел и вышел в таком виде на балкон. Уже начало смеркаться, двор опустел, вдалеке шумели машины. Сосед сбоку и этажом ниже вышел покурить перед сном. Мой наряд ему не был виден, но зато мне, наоборот, сверху было хорошо видно, что на нем были классические семейники. Как называл такую форму одежды мой друг детства – патрусцы. Вид этих уныло серых, стандартно клетчатых и почти до колен висящих трусов начал действовать на меня отрезвляюще. Да, сразу видно, настоящий мужик вышел покурить, что тут говорить. Я вернулся в комнату, задернул шторы и снова оказался в этом непонятном мне мире, где царствуют красота тонких тканей. Да, и тут меня осенило, похоже, я нащупал ключ к этому замку. Догадка, промелькнувшая молнией в голове, уже все расставила по своим местам, но мне так не хотелось возвращаться из этой сказки в нашу жизнь. И я ещё какое-то время перебирал содержимое коробки, померил ещё несколько кружевных трусиков. Понял, что размер имеет значение, т.к. все остальные были мне катастрофически малы. Вернулся к своим первым. Во! Уже назвал их для себя свои и первые. Эмоциональное возбуждение уже сменилось на стыдное любопытство, и я снова надел эту сиреневую прелесть и, выключив свет, лег в кровать. И вновь ощутил в себе какой-то трепет. Уже не такой сильный, но эффект прикосновения к чему-то запретному сохранился. Тревожность и переживания отошли даже не на задний план, а полностью удалились с горизонта. Я лежал расслабленно и пытался осознать, какой был сегодня удивительный день. Когда судьба в лице неподвластных мне обстоятельств сначала ткнула меня мордой в несправедливость современных устоев в бизнес-сообществе и тут же приоткрыла с другой стороны удивительный мир женского нижнего белья. Контрастность этих миров была настолько поразительна, что я понял, что с этого дня не смогу воспринимать какие-либо жизненные проявления с одной стороны. С этой новой для себя и одновременно непростой мыслью я незаметно и уснул.