Оксана Козырева - История одного развода. #книжкаподдержка

Тогда, пять лет назад, я вернулась в Москву одна. Мне нужно было встать на ноги уже в одиночку, мне нужно было найти дом себе и сыну и как-то дальше жить эту жизнь.

Вчера у меня выдался свободный вечер. Уникальное событие для матери двоих детей. И я была в компании с Алисой. Мы пошли на интеллектуальную игру квиз. Там была ее сестра, брат с женой, коллега. Алиса насыщает свою жизнь сразу после развода. Уже рассказывала про парня из «Тиндера», с которым ходит на свидания. Говорит, что он ей нужен для самооценки. Ну а когда ее сестра сказала, что Игорь, бывший муж Алисы, звонил, она взорвалась: «И ты молчала!??» – «Алиса, он просто не может дозвониться до тебя». – «Интересно, почему же не может? – съязвила моя подруга. – Может, потому, что он предатель?» В этих словах было столько злости, боли и горечи.

Потому что тот, кто уходит первым, считается предателем. Он несет на себе огромное бремя ответственности. Так считается. Неважно, что было до этого: тот, кто подводит черту, тот виноват. Он «разрушает семью», «лишает детей отца/матери». Как бы ни была популярна сегодня психология, в нашем обществе еще очень долго будут актуальны эти стереотипы. Ты имеешь право уйти сам из семьи, только если твоей жизни угрожают, если муж или жена – алкоголики, наркоманы или… есть измена. Все остальное – блажь, слабость, временные трудности, которые ты не выдержал и сдался.

И всё же. Какими бы ни были отношения, в них играют все участники. И каждый вносит свой вклад. Даже любовные треугольники существуют потому, что три человека согласились на определенные условия. Жена соглашается на прохладное отношение мужа, остается там, где много недосказанности, отстраненности, любовница соглашается на ожидание и неопределенность, муж соглашается на гири из чувства вины. Как только в этом треугольнике хотя бы один человек начинает быть честным с самим собой, делает выбор в пользу себя и своего счастья, треугольник распадается, игра заканчивается.

Поэтому нет бросивших и брошенных. Разделение на черное и белое очень условное. Фактически есть два человека, сделавших равноценный вклад в отношения. И результат они получают соответствующий. На каждом половина ответственности за происходящее. Хотя в острый момент разрыва никому нет до этого дела. Слишком тяжело.

…Самого себя важно не бросить и не предать. Иначе толку нигде не будет. Да, звучит эгоистично. Для поколения таких, как я, – поколения, где «я – последняя буква в алфавите», звучит немыслимо, невероятно. А долг? А как же женился, значит, все, терпи! Иногда с точки зрения общественной морали, человек выбрасывает невиданный кульбит, ломает все схемы и стереотипы, но только благодаря этому выживает, живет. Потому что жизнь, ее энергия намного сильнее общественных схем. Так что иногда уход – это единственный шанс не разрушить себя.

Но всё это никак не защищает от боли – ни тех, кто уходит, ни тех, кто остается.

Когда меня спрашивали о причинах разводов, я не знала, что ответить. Как сформулировать причину. Да, у меня было чувство опасности. Да, в какой-то момент я ощутила, что мне страшно, просто страшно находиться в одном пространстве с этим человеком. Да, в порыве эмоций звучали разные слова, но разве мне что-то действительно угрожало? Или я просто не могла выдерживать гнев, тревогу, панику другого человека?

Будущих психологов в первую очередь учат не бояться чувств других людей. Не паниковать, не убегать, а быть рядом. Например, кто-то злится, кричит, а ты находишь в себе силы не выйти из комнаты, а остаться, не отстраниться, а сохранить контакт. При этом важно понимать, что эти эмоции не твои и к тебе не имеют никакого отношения.

Со своими собственными чувствами то же самое. Нужно найти в себе смелость их признавать. Например, говоришь кому-то: «О, как я рад тебе!», а на самом деле ощущаешь дикую зависть или обиду. Признаться в этом себе, не сгореть со стыда, сказать: «Чувак, да, ты сейчас завидуешь, давай разберемся почему?» – это огромное умение.

Гораздо чаще, испытывая что-то совершенно невыносимое, мы стараемся эти эмоции заглушить. Необязательно алкоголем или наркотиками. Можно свои чувства заедать, заговаривать бесконечными беседами, «заделывать» миллионом встреч, планов и хобби. Остановиться в моменте и быть со своими или чужими чувствами, прожить их – какая же это редкость.

Мы с бывшим мужем этого не умели. Сами того не желая, врали себе и друг другу. В своих истинных ощущениях.

Мы совсем не знали сами себя, себя настоящих, действовали исходя из заложенных в нас программ, жили каждый в своей фантазии и непринятии другого, отказывали друг другу в праве быть не такими, какими нам это представлялось. И все вместе это вело нас к провалу на бешеной скорости.

Конечно, для меня точкой отсчета нашего развода стал момент, когда мы перестали жить под одной крышей. Это совпало с Новым годом. Новый год, новая жизнь. Первое время я отсиживалась у подруги. Она снимала квартиру. Её соседями были ребята-студенты: жених и невеста. Они как раз готовились к свадьбе. Прямо сложилось всё. В одной комнате начало любви и семьи, а в другой – её финал.

Я знала, что впереди судебные заседания и небыстрый процесс, но новая жизнь – вот она, уже была передо мной. Квартира подруги была на самой окраине Москвы. Это оказалось плюсом. Мне нужно было занять все свое время. Чтобы оставалось меньше на тоску по сыну. Целыми днями я была на работе, в выходные ездила к Никитосу, по восемь часов на поезде туда и обратно. Время заполнено, нет ни одной свободной минуты.

Моя подруга-соседка очень хотела помочь. Она постоянно звала меня в кино, в клуб – да куда угодно. Я не могла никуда ходить. Не могла физически ничего. Слово «развеяться» в какой-то момент стало вызывать злость. Всё вроде бы было неплохо, но я жила как Кай с осколком льда в сердце. Этот осколок напоминал о себе при малейшем движении, доставлял боль и сковывал одновременно. Меня будто оглушили, и я перестала слышать этот мир. При этом я считала, что должна быть очень красивой. Через день я ходила в дешевую парикмахерскую рядом с домом и укладывала волосы. Мне казалось, красивой и довольной собой переживать этот период легче. Черт возьми, я смотрю на свои фото того времени. Волосы, может, и уложены красиво, но тот самый осколок льда внутри заметен невооруженным глазом. Укладки, мой любимый стаканчик латте по утрам, иногда такси (я обожала такси и могла на последние деньги поехать «с шашечками») – эти мелочи держали меня на плаву, они давали микродозу эндорфинов, чтобы не погибнуть, не затеряться.

Это было некое межвременье. До первого суда оставалась пара недель. Потрясенный бывший муж хранил молчание, я работала на своей работе, и с этой свободой нужно было что-то делать. Столкнуться со своими эмоциями я была не готова, поэтому из настоящего спешно эвакуировалась в будущее, хотела перескочить в другой этап жизни. Я закрывала глаза и прислушивалась к ощущениям: о чем я мечтала всегда? Что бы я хотела в новой жизни?