Борис Ратников - Штрихи к портрету

Под обстрел попадали авто,

Но мы ездили там без спешки,

Страху был не подвержен никто.

Потому что с судьбой смирились,

Отчий дом вспоминали, семью,

Воевать в ДРА учились

Так, чтоб жизнь сохранить свою.

Отмечали и там дни рождения,

Пели песни под тульский баян,

Пили много, но к удивлению

Не бывал никто из нас пьян.

Ежедневно жили на нервах,

То подрыв, то шальной снаряд,

Но ведь кто-то должен быть первым

Из отряда наших ребят?

И им стал сержант-пограничник,

Службы срок выходил его,

Толя Мазнев – сержант-отличник,

Дожил там до конца своего!

Погубила бойца служба эта -

В БТР-е на полном ходу

Осветительная ракета

Взорвалась вдруг на нашу беду.

БТР водитель покинул,

Мы упали в машине с моста,

Видно дьявол тогда искуситель

Испытал нас, не чтивших Христа!

БТР-ом сержант был раздавлен

И погиб у ребят на глазах,

В тот момент все мы были подавлены,

И стояли над талом в слезах.

В плащ-палатку его завернули,

Привезли в наш «родимый аул»,

Через пару часов помянули,

Отстучав шифровку в Кабул.

Три дня труп не могли отправить -

Самолёт ждали «Чёрный тюльпан»,

Чтоб в Союз с телом гроб доставить,

Но его взял армейский Ан.

После этого я проработал

в Кандагаре месяцев пять,

Проявили тут кадры «заботу»,

И пришлось место службы менять.

Я в афганскую прибыл столицу,

Чтоб работать в органах ХАД,

Встретил много своих сослуживцев,

Смене климата был очень рад.

Безопасность аэропорта

Возлагалась на группу ХАД -

Провожать Бобрака с эскортом,

Для гостей готовить парад.

Сходу влез я тогда в работу,

Приобрёл в Кабуле друзей,

На себе ощутил их заботу

При устройстве там жизни своей.

Юзбашан, Оруджев и Мальцев -

Мы дружили тогда вчетвером,

Уставали у нас с Лёней пальцы

От игры на баяне вдвоём.

К сабантуям готовились чётко,

Закупали афганской «жратвы»,

Мальцев песни нам пел под водку,

Где уж там виртуозы Москвы!

Он учился в консерватории

И играл на чём только мог,

В этой нашей афганской истории

Был для нас «музыкальный бог».

Брал Оруджев Алик гитару,

Я садился за тумбофон,

Юзбашан – маракасов пару,

Мальцев задавал на баяне тон.

Редким пользовались мы успехом

У чекистов – коллег своих,

Для веселья и ради потехи

Приглашали нас всех четверых,

Когда звания обмывали

Или должность кто получал,

До утра мы тогда гуляли,

И в Кабуле баян звучал.

А однажды с баяном вместе

Прибыл я к Бабраку во дворец,

И вот в этом царственном месте

Дал охране концерт под конец.

Мы вначале попарились в бане,

Ели, пили на серебре,

Хорошо там жилось в охране

На далёкой чужой стороне.

Пели песни: Платочек, Катюшу

И про месяц – багряный цвет,

Эти песни гвардейцы их слушали,

А мы Родине слали привет.

Враз тоска заполняла сердце,

Каждый думал – зачем он тут?

Словно рану сыпали перцем,

Сознавая, а вдруг убьют?

Но Бог милостив оказался, Через месяц уехал я,

Слушать мать тогда сын отказался,

Позвала меня срочно семья.

За период командировки

Ко всему я в Афгане привык,

За свою был направлен сноровку

Изучать я персидский язык.

Правда дался он мне не сразу -

Сорок лет – это вам не пустяк,

И зубрил его я , «заразу»

Не освоив письма никак.

Они пишут все через ж–у,

Справа-влево, наоборот,

Соли пуд мне пришлось тогда слопать,

Чтоб читал и писал через год!

Курсы кончил я на пятёрки,

И уехал на время в Ташкент,

Где с афганцами на задворках

Проводили эксперимент.

Их учили азам контрразведки,

Чтоб наш опыт смогли перенять,

Это было удачей редкой

Их язык там отшлифовать.

В марте 85-го года

Полетел второй раз я в Афган,

Получив назначение сходу

В зону южную – Кандагар.

Недалёко от бывшей столицы

Была область с названием Забуль,

Это маленькая провинция-

Головная для сил наших боль.

На границе с самим Пакистаном

Нам пришлось выполнять приказ,

Семь маршрутов путей караванных

Чрез Забуль проходили в тот раз.

Та граница не охранялась,

По традиции этих стран -

Племена кочевые слонялись

С Пакистана в Афганистан.

И везли оружие потоком,

Чтобы банды душманов снабдить,

Мы разведку вели ненароком,

Караваны пытаясь бомбить.

Разлагали банды морально,

Меж собою стараясь столкнуть,

Главарей вербовали буквально,

Наставляя на истинный путь.

Полтораста банд на округу

Возле трассы Кабул-Кандагар,

Оказали медвежью услугу,

Сделав склад в кишлаке «Сурхаган».

Это место – сплошное ущелье,

Да! Смекалка у них была!

Другой склад в кишлаке «Апушелла»

Возглавлял моджахед Абдулла.

Постоянно два раза в неделю

Нас обстреливали из «Катюш»,

Мы в Китай передать их успели,

Когда было родство наших душ.

Но к обстрелам таким мы привыкли,

Под разрывы пили вино,

И с возможной гибелью свыклись,

Было нам в те поры всё равно.

Отбивались от банд спокойно,

Смерть свою могли встретить спокойно,

Подготовив себя над подрыв.

Всех советников было в то время

Двадцать восемь лишь человек,

Не объявленной войны бремя

Мы несли, не смыкая век.

Группа ГРУ, Спецотдел Царандоя,

Мы – советники органов ХАД,

И гражданских советников трое -

Два партийных и военкомат.

Жили дружно, не так как другие -

Собирались одной семьей,

Под баян пели песни родные,

Вспоминая детей с женой.

Был ансамбль у нас – «Тихий ужас»

Все играли, кто мог на чём,

Выживать помогала дружба,

Подкрепляемая первачом.

Аппарат был один на всех наших,

Гнали в месяц примерно раз,

На жаре быстро квасилась бражка,

А потом шесть часов гналась.

Выгонялось ведро самогонки,

Очищался напиток затем,

Чтоб болезнь не имела силёнки,

Наливал пред едою я всем.

А болезни там были такие:

Тиф брюшной, гепатит А и Б,

С ним амёбная дизентерия

Каждый раз угрожала тебе.

Без врачей жили – сами медбратья,

Все болезни для нас нипочём,

Для ребят был как-будто бы мать я,

И лечил их одним первачом.

Слава Богу! Все были здоровы,

Ели фрукты, как на убой,

Как то раз надавил вина Вова,

Виноград рос в саду у нас свой.

Чтоб успешно бороться с жарою -

Стали строить бассейн в саду,

Ежедневно, дружной толпою

Рыть выстраивались в череду.

Получился он шесть на четыре

И три метра почти глубиной,

Мы камнями его обложили,

И наполнили свежей водой.

Полоскались как малые дети

Всё свободное время в воде,

Обо всём забывая на свете,

Не притрагиваясь к еде.

Но война грохотала стабильно,