Прайди Конфидент - Рождённые с правом на счастье

Я начал было говорить:

– Ты знаешь, что я в тебе не сомнева… – когда Рикки перебил меня:

– Снимай свою рубашку.

Просьба была довольно странная, тем не менее, вспомнив предыдущий разговор, я молча снял рубашку.

– Теперь, – продолжил Рикки, – порви ее так, чтобы мы смогли сделать веревки. Эта рубашка тебе больше не пригодится.

Эта просьба была еще более странной. «Уж не задумал ли он побег?» – подумал я. Но, не мешкая, занялся делом: карандашом сделал дырку в рубашке и начал ее рвать. Рикки взял маленький кусочек бумаги и что-то на нем написал. Сложив листок в несколько раз, он отошел в левый угол камеры, встал на четвереньки и просунул записку в едва заметную щель между стенами. Затем он провел пальцем по стене, чтобы убедиться в незаметности спрятанного.

– Что это? Для кого это и зачем? – удивился я.

– Я тебе уже говорил, что для таких простых людей как мы жизнь порой непредсказуема. Тем не менее все, что случается, происходит с математической точностью, – ответил Рикки.

– Я что-то не уловил, к чему все это?

– Видишь ли, – с улыбкой протянул Рикки, подходя к стопкам своих рукописей, – тебя это пока не касается, но когда придет время, ты обо всем узнаешь. Теперь дай мне то, что получилось из твоей рубашки.

Я только теперь понял, для чего нужны были веревки. Оказывается, ими Рикки хотел перевязать свои рукописи. Я протянул несколько полосок ткани, которые Рикки тут же стал связывать между собой, чтобы получилась веревка подлиннее. Этими кусками он начал аккуратно перевязывать рукописи. Я некоторое время наблюдал за его действиями, а затем продолжил рвать свою рубашку, так как веревок не хватало. Было такое впечатление, что Рикки очень торопился, хотя к чему такая спешка, я пока не понимал.

– Да, – сказал Рикки, как будто прочитав мои мысли, – нам нужно поторапливаться, а то все, что ты узнал здесь от меня, так и останется непонятной для тебя теорией.

Заинтригованный, что же будет дальше, я поспешил ему помочь. Вскоре мы закончили работу. Получилось четыре стопки рукописных бумаг.

– Теперь все это – твое, – сказал Рикки, усаживаясь на свою кровать.

– Как мое? Это ведь труды долгих лет твоей жизни! – с удивлением произнес я.

– Да, но тебе они нужны больше. К тому же мне они мне больше не понадобятся.

– Мне что-то не нравится, как ты это говоришь. Мы что, можем больше не увидеться?

– Увидимся, – с улыбкой пообещал Рикки, – можешь не сомневаться. Но это будет в другом месте. Кроме того, наша встреча произойдет немного иначе, – так сказать, в другом формате. Но пойми, в данный момент не это главное. Поэтому давай не будем сейчас тратить время понапрасну. Пожалуйста, сядь на свою кровать.

Я сел на кровать, не проронив ни слова. Рикки же взял то, что всегда лежало у его изголовья – чистый лист бумаги, карандаш и небольшую дощечку, которую он всегда использовал, чтобы было удобней писать, и передал все это мне.

– Напиши здесь, кем бы ты хотел видеть себя после того, как выйдешь отсюда.

– Не понял? Что именно?

– Например, ты бы хотел быть большим чиновником в правительстве, или стать богатым бизнесменом, зарабатывать большие деньги, быть владельцем роскошной машины и яхты?

– Но кто же этого не хочет?!

– Ну вот и пиши, кем и как ты себя видишь.

Я не понимал, зачем Рикки понадобилось давать такое странное задание. Тем не менее я все же взял письменные принадлежности. Задумавшись и покусывая кончик карандаша, я начал писать. «Видимо, это как-то связано с тем, о чем Рикки говорил ранее», – предположил я.

В своих записях я упомянул, что желал бы быть большим политиком или крупным бизнесменом, зарабатывать большие деньги, иметь собственную яхту и красивый дом на побережье.

– Ну, думаю, хватит, – я с улыбкой протянул написанное Рикки. Тот быстро пробежал глазами текст и кивнул:

– Что ж, неплохо.

Он снял одеяло со своей кровати, постелил его прямо на пол посреди камеры и сел на его край, скрестив ноги. Затем жестом пригласил меня сесть с противоположного края, так чтобы мы были друг напротив друга. Я встал с кровати и пошел к середине комнаты, испытывая при этом странное чувство: все мое тело охватила мелкая дрожь. Когда же я ступил на одеяло, дрожь усилилась, и я почувствовал, что в считанные секунды тело окутало теплом. В тот момент, когда я начал наклоняться, чтобы сесть, я едва ощущал свой вес. Наконец я сел и посмотрел Рикки в глаза. Тот протянул ко мне руки. Его правая ладонь была направлена вверх, а левая вниз. Я тоже протянул руки. Наши ладони соприкоснулись, и Рикки сжал мои ладони в своих.

Какое-то время мы сидели, молча глядя друг другу прямо в глаза. Вскоре я почувствовал, как будто мое тело начало плавно покачиваться, хотя я не делал никаких движений. Голова Рикки начала потихоньку наклоняться вперед. И тотчас я почувствовал, как моя голова тоже начала наклоняться, при этом, как ни странно, было такое ощущение, что я все еще сижу ровно, – ведь мой взгляд скользил выше головы склонившегося Рикки. Я посмотрел по сторонам – что-то изменилось. Непонятно было только, что именно. Пока ответа на этот вопрос не было. «О боже, – подумал я, – я сплю». Но тут же решил, что это не похоже на сон. Все вокруг было реальным: я видел свою камеру, где отбывал срок уже много лет, видел свою кровать, личные вещи.

И прежде чем сумел подумать о чем-то еще, я мягко качнулся и плавно устремился вверх. Оттуда я посмотрел вниз. Там, все еще склонив голову, сидел Рикки, а напротив него сидел я сам. Сердце мое бешено заколотилось. Я совершенно не понимал, что происходит. Продолжая медленно подниматься вверх, я попытался вернуться к своему телу, но сделать это мне не удалось. Тут я заметил очень тонкую светящуюся пульсирующую нить. Она была довольно яркой и соединяла меня с оставшимся внизу телом. Но вскоре я начал осознавать, что тело особо меня не беспокоит. Я направил свой взгляд на дверь камеры и скоро повис в воздухе над ней. Затем плавно прошел сквозь стену и оказался в тюремном коридоре. Увидел надзирателей, которые время от времени заглядывали в камеры узников. А еще увидел множество нитей, устремленных вверх. Тогда я начал догадываться, что, скорее всего, эти нити соединяют души с их телами, а поскольку была ночь, многие уже спали, и их души устремились ввысь. «Но куда же все они летят?» – задался я вопросом, продолжая свой полет вверх. По мере того как я поднимался, объекты внизу тускнели и становились все менее различимыми.

Я уже достиг потолка четырехэтажного здания и начал проходить сквозь него, не ощущая при этом никакого сопротивления. С высоты было видно всю тюрьму. Внезапно мое внимание привлекла полупрозрачная душа. Она ничем не отличалась от других, за исключением того, что у нее отсутствовала та самая светящаяся нить, которая была у меня и у многих других. Казалось, что существо, пролетая мимо, очень пристально разглядывает меня. В это время ко мне пришло понимание, что эта душа навсегда покинула свое земное тело.