Прайди Конфидент - Рождённые с правом на счастье

– Да, звучит почти невероятно. Скажи, именно по этой причине Луна все время направлена к нам только одной стороной?

– А ты, Тони, очень наблюдателен, – с небольшой иронией произнес Рикки. Затем улыбаясь добавил: – А иначе Луна и не может.

– И означает ли это, что если вдруг Луна прекратит трансляцию, то я тогда попросту исчезну? Так получается? Знаешь, как-то жутковато становится. – Теория Рикки действительно захватила меня.

– Я ведь тебя предупреждал, воспринимай это как научную фантастику, по крайней мере пока. А теперь давай спать. Хотя не мешало бы добавить несколько слов, раз уж я начал об этом говорить. Никакая сила не сможет заставить тебя исчезнуть. Но если вдруг с Луной, как ты говоришь, что-нибудь случится, то тогда всего лишь спадет покров с так называемой нашей реальности. А она, как ты уже начинаешь понимать, является всего лишь иллюзией. Надо заметить, что гипнотизеры регулярно взламывают эту реальность, но совсем ненадолго.

– То есть как взламывают?

– Например, гипнотизер может дать тебе горький лук и задать программу, внушающую тебе, что это сладкая груша, и ты с удовольствием будешь есть эту «грушу». Но очень скоро чары гипнотизера рассеются, и ты возвратишься в первоначальное гипнотическое состояние под Луной, о котором я чуть ранее говорил, и снова начнешь осознавать, что лук – это лук. Ты знаешь, меня забавляет тот факт, что даже сами гипнотизеры не могут объяснить, что именно происходит с человеком под гипнозом.

– Подожди, у меня теперь еще больше вопросов, – однако, поймав пристальный взгляд Рикки, я понял, что продолжать не стоит. – Думаю, ты прав насчет поспать, – я направился к своей кровати, понимая, что все пережитое сегодня удастся переварить не сразу.

Рикки поднял с пола свое одеяло, на котором мы только что сидели, и тоже направился к своей кровати, сказав:

– Спать осталось недолго – скоро объявят подъем.

В доме у Питера царило оживление. В то время как его жена Люси что-то пекла, Питер суетливо искал ключи от своей машины. За всем этим с невозмутимым видом наблюдал пожилой мужчина. Это был отец Тони. На вид ему было около шестидесяти лет. Сидя на диване, он старался скрыть свои эмоции, и ему это удавалось. Он ждал сына, который сегодня должен был выйти из тюрьмы.

– Люси! – крикнул Питер. – Ты не видела гребаные ключи от машины? Никак не могу их найти.

– Посмотри в кармане брюк, в которых ты вчера был.

– Да я уже все карманы обшарил, нет их там.

– Тогда, может, ты их в машине оставил.

Он выскочил за двери и побежал к машине, припаркованной рядом с домом. Добежав до нее, он открыл дверь, заглянул внутрь, а затем направился обратно к дому. Когда он зашел, Люси увидела, что ключи были у него в руках. Питер посмотрел на отца Тони и спросил:

– Мистер Снайдер, вы действительно не хотите со мной поехать?

– Нет, – ответил тот, – езжай сам, я вас здесь подожду.

Питер выбежал из дома, сел в машину и тут-же уехал.

Полноватый служащий с безразличным видом выдал мне личные вещи, затем с таким же безразличием попросил расписаться в журнале, указав пальцем, где именно. После этого, даже не посмотрев на меня, он сказал «спасибо» и направился к своему столу. Я, еще не до конца понимая, что со мной происходит, молча взял вещи и пошел вслед за офицером.

Мы подошли к выходу, офицер сказал «Теперь вы свободны» и пожелал всего хорошего. Охранник привычным движением открыл дверь. Мое сердце бешено заколотилось, когда, сделав несколько шагов, я оказался на свободе. Оглянувшись по сторонам, я заметил человека, опиравшегося на припаркованную машину. Я узнал его – это был Питер. Взволнованный, со счастливой улыбкой я быстрым шагом направился в его сторону. Однако через несколько шагов я остановился как вкопанный и повернулся лицом к тюрьме. Я точно знал, что Рикки сейчас смотрит на меня, чувствовал это. Пока ко мне не пришло понимание того что, рад я этой свободе или нет. В тот момент мне захотелось вернуться назад… Конечно же, я понимал, что обратно меня никто не пустит, даже если я очень сильно захочу, да и что может быть глупее – столько лет бредить свободой, а потом добровольно от нее отказаться. Вдруг я почувствовал ноющую боль внутри грудной клетки: боль сжимала сердце и наполняла душу тяжелой, тягучей тоской. Я стоял молча, не в состоянии пошевелиться, и только соленые капли медленно текли по щекам. Наконец я почувствовал, что боль стихает, но вместе с болью сжималась и вытеснялась из сердца часть души, которая оставалась за высокими стенами – в камере, где находился мой друг.

Через некоторое время я пришел в себя. Но это был уже другой я – тот самый молодой человек, озорной, веселый, каким я был до того, как меня привели сюда много лет назад отбывать срок, с той лишь разницей, что новый я выглядел намного старше, хотя какое теперь это имело значение.

Я повернулся и быстрыми шагами пошел к Питеру.

Всю дорогу Питера грызла одна-единственная мысль – как бы не опоздать на встречу к другу, которого он не видел уже столько времени. При этом он мысленно ругал себя за то, что даже в самые ответственные моменты не может заставить себя быть более организованным. С такими мыслями он заехал на тюремную парковку. «Кажется, все нормально», – подумал он. Ворота были закрыты, парковка выглядела пустынно. Питер облегченно вздохнул и припарковал свой автомобиль так, чтобы у него был хороший обзор. Затем, заглушив мотор, он стал с нетерпением дожидаться того момента, когда встретится с другом своей юности.

Не прошло и десяти минут, как открылась дверь рядом с огромными тюремными воротами и оттуда вышел человек. Питер быстро снял очки, протер их краем своей футболки и снова надел. Да, это был его друг. От волнения у него заколотилось сердце. Питер хотел было ринуться, но увидел, что Тони, сделав пару шагов, вдруг остановился и, повернувшись в сторону тюремных ворот, застыл в этом положении. Поняв, что лучше сейчас не мешать другу, слегка попятился назад и, прислонившись к крылу машины, стал ждать. Лицо у Питера стало серьезным. Казалось, что он переживает вместе с Тони все, что с ним произошло за эти годы за этими стенами. Время для Питера как бы остановилось. Для него сейчас существовали только он сам, его друг и расстояние между ними. Насколько они отдалились друг от друга, пока еще было не известно. Единственное, что он знал наверняка – Тони его друг, надежный друг.

Я видел, что Питер стоит, прислонившись к переднему крылу своей машины, и пристально смотрит на меня. Так продолжалось некоторое время, но, когда мне осталось пройти до него метров пятнадцать, Питер как будто очнулся, на его лице появилась широкая улыбка и, широко раскинув руки в стороны, он громко выкрикнул: «Тони-и-и!». Мы пошли навстречу друг другу, хотя нет, Питер уже бежал, и буквально через несколько секунд мы обнялись посреди безлюдной парковки. Питер выпустил меня из своих объятий и, взглянув в глаза, спросил: