Виталий Артемьев - Антигипноз. В шаге от пробуждения

Повторюсь, что в каждый срез времени человек находится в максимальном удовлетворении достигнутым качеством жизни. И это факт. Человек либо удовлетворен, либо находится в процессе удовлетворения своих потребностей, что и отражается в образе. А как же желания, спросите вы?

А мы уже выяснили, что для удовлетворения любого желания, необходимо, чтобы желание переросло в потребность, а она, в свою очередь, приведет к необходимости корректировать свой образ.

И вот представьте такую картину: встретились двое людей, считали образы друг друга, нашли полное соответствие своим мечтам, понравились друг другу. Заметьте, что это происходит на определенном временном срезе. Их образы идеально интегрированы, влюбленность вспыхивает с огромной силой, выстраиваются отношения и возникают планы.

И вдруг по прошествии определенного времени кто-то из них захотел что-то новое, чего не было в первоначальном списке образа. Происходит корректировка образа, и вот перед нами изменившийся человек. И совсем не факт, что эти изменения будут приветствоваться другой стороной.

В этом причина многих конфликтов и разрывов казавшихся прежде крепких отношений, взаимных претензий: ты раньше был другим, я тебя другой представлял.

Ну, конечно, в природе человека заложен защитный механизм для таких случаев, называемый адаптацией. Хотя не все могут справится с этой проблемой.

Может быть, в наш материальный потребительский век в этом и заключена причина непрочности семейных отношений, частых разрывов, разводов, повышенных взаимных претензий? Вполне возможно. Так каков же выход из создавшегося положения вещей?

Выход есть и заложен он в понимании того, как формируется образ себя, образ группы, сообщества, народа. Всё находится в нашей голове, особенно образ. Пока мы одни, мы формируем образ себя, и, соответственно, все потребности обслуживают только этот образ – индивидуальный.

Но когда вы входите в отношения и строите семью, вы начинаете формировать единый образ семьи, в который включены ваша жена, муж, дети, а потом внуки и правнуки, и потребности индивидуального образа переподчиняете образу групповому. После создания такого образа вы начинаете функционировать как единый организм и появление каких-либо потребностей уже распространяется на ваш единый образ. Происходит корректировка вашего образа семьи. Например, потребность в расширении семьи затрагивает в равной степени и мужа, и жену, и имеющихся детей. Интересы всех членов семьи подчинены интересам единого образа этой семьи и корректировка образа, связанная с запросом на расширение семьи, спокойно и бесконфликтно для всех членов допускает увеличение семьи. И это касается всех аспектов жизнедеятельности семьи. В такой ситуации любые передряги и испытания только укрепляют семейные отношения, поскольку единый образ семьи делит ответственность и дивиденды в равной степени на всех её членов. И, хотя в рамках одной семьи существует определенная иерархия отношений, кто-то главенствует, кто-то подчиняется, тем не менее единый образ семьи, описываемый такими словами, как «мы одно целое, друг за друга горой, когда мы вместе, нам не страшны невзгоды», позволит провести семейный корабль через все бури и выматывающие штили в тихую гавань счастья и любви.

Те же законы действуют и при формировании единого образа рабочего коллектива, клана, нации, даже расы. Принадлежность к любому виду или классу заставляет человека подчинять свои интересы единому образу этого класса или вида. На этом построен патриотизм, солидарность, чувство ответственности.

И, наконец, если вдруг удастся создать единый образ землянина и наделить его высокими гуманистическими качествами и ответственностью за всё живое на земле, то тогда мы все вместе сможем построить рай на своей планете, поскольку будем считать её своим домом не только для себя, но и для своих потомков.

Ну а более конкретную информацию о потребностях, реализации идеи достижения баланса между потребностями и возможностями обретения высокого смысла в своей жизни читайте в следующей главе, продолжающей тему обретения образа и его воздействия на окружающую действительность.

В молодости я очень увлекался месмеризмом. Кто не знает, что это такое, поясню. Это введение человека в состояние сомнамбулы с помощью магических пассов над его головой и монотонного голоса. У меня, впрочем, это неплохо получалось. Мне удалось даже пару-тройку раз усыпить Любочку, прехорошенькую гимназистку, которая всегда с энтузиазмом принимала все мои увлечения и не сводила с меня своих больших восторженных глаз, ну, конечно же, в присутствии её чопорного папы и кокетствующей мамы. Увлечение Востоком не прошло даром и, возможно, повлияло на мой выбор дальнейшего обучения в столичном университете, куда я по окончании гимназии поступил на восточный факультет. Из всех дисциплин мне нравились только языки, и по окончании университета я сносно мог объясниться на нескольких восточных языках, включая хинди и урду.

Естественно, что после университета, отказавшись от нескольких лестных, но показавшихся мне скучными предложений государственного департамента, я решил отправиться в Индию, которая, как мне тогда казалось, была источником, из которого выросли столь увлекавшие мое тогдашнее сознание спиритизм, оккультизм и месмеризм.

На пароходе я добрался до Индии, ничего примечательного в этом морском путешествии со мной не приключилось, если не считать приступа морской болезни, вызванной небольшим штормом в Красном море.

И вот передо мною Калькутта, город моей мечты, с нарисованными в воображении восточными махараджами и загадочными йогами. Город не оправдал моих ожиданий. Грязь и нищета, невежество и полная невозможность общения. Мои знания языков оказались недостаточными, мои попытки объясниться вызывали приступы бурного смеха, вокруг меня тут же собиралась толпа потешающейся надо мной публики, которая ходила за мной, тыча в меня пальцами и неся всякую тарабарщину на непонятных мне наречиях.

Деньги мои скоро стали подходить к концу и я принял единственно верное, как мне тогда казалось, решение, отправиться пешком странствовать по стране в надежде встретить что-нибудь необыкновенное. На остатки денег я купил наряд странствующего монаха и отправился прочь из Калькутты.

Не могу сказать, что я голодал или терпел особые лишение. Индусы – народ добросердечный, всегда монаху находилась какая-нибудь простая еда и немудрящий кров. Поначалу я страдал от жары, но постепенно привык и к ней. Чудес, правда, не встречалось. Все как у нас. Такие же деревни, поля, леса, такие же простые люди, большей частью крестьяне и ремесленники, трудом зарабатывающие свой хлеб.