Алексей Ратушный - Шахматная шкатулка в «Снежинке»

Чем занимается, вообще говоря, главный санитарный врач России?

В первую очередь здоровьем и безопасностью жизни населения.

Его профессиональные знания базируются на глубочайшей проработке биологических и медицинских категорий.

Его постоянные темы – вирусные инфекции, аллергии, клещевой энцефалит, температурные режимы, сердечнососудистые катастрофы и т. д. и т. п.

Вникать в разработки психологов, педологов, педагогов у него нет ни сил, ни желания, ни времени.

Ну, если только речь не идёт о собственном ребёнке.

Норма есть норма и она задана!

И в этой норме в тексте о дошкольном учреждении, то есть об организации, в которой пребывают те самые дошкольники, ведущей деятельностью которых является – как ни крути – игра, слово игра упоминается только один раз, причем именно в контексте: «игральная (столовая)».

Откуда у нянечки детского сада возникнет убеждение, что Игра – ведущая деятельность дошкольника?

С какого такого СанПиНа?

Рассмотрим две базовых модели общей конфигурации дошкольного учреждения.

Модель А. Без Центра Игры

Модель Б. С Центром Игры

Для конкретизации возьмём за основу конструкцию детского сада на 300 мест, то есть на 12 групп по 25 детей в каждой.

Мы исключим из рассмотрения непедагогическую часть штата дошкольного учреждения, а остановимся исключительно на педагогической его составляющей.

В модели А мы увидим 12 старших воспитателей учебных групп, одного педагога – тренера-инструктора занятий в бассейне, одного профессионала – художника, двух тренеров – преподавателей физической культуры, двух музыкальных педагогов, завуча-методиста и завуча организатора.

Всю эту структуру я взял с потолка, но иногда «взятое с потолка» сильно смахивает на реальную картину.

В модели Б мы видим точно тот же штат с одним дополнением – педагогом преподающим Игру.

В модели А завучи окружены кольцом воспитателей и остальные специалисты находятся за «кругом власти», прописанном у меня ещё в «Клиентелле агрессора».

Они не имеют пересекающихся функционалов.

Художник понятия не имеет о том, чем занимаются в бассейне, инструктор бассейна не интересуется музыкальными штудиями и так далее. И, самое главное, каждый воспитатель рассматривает усилия этих специалистов как важное и полезное дополнение к собственным усилиям.

Но вот появляется центр Игры.

И воспитатели обнаруживают, что этот Центр и его специалист находится в Круге Власти, что, более того, он непрерывно включается в их собственный функционал. И происходит это не «по ошибке» или недоразумению.

Центр Игры, по сути, задевает то самое важное, самое ответственное в функционале Воспитателя, что делало его – Воспитателя – по сути монополистом в наиважнейшем – в самом основном, в ведущем занятии дошкольника – в Игре. Игровой Центр неожиданно разрушает миф о компетенции Воспитателя в играх дошкольника. И вот этого Воспитатель Центру Игр простить уже не может, если не принимает новую для себя позицию – представителя этого самого Центра Игр в группе.

И вот в этой развёртке проявляется и настороженное отношение к Центру Игры и со стороны завуча – методиста, поскольку этот Центр Игры начинает активно влиять на самое центральное звено в управляемом им процессе.

А может ли Центр Игры занимать место на периферии, как тот же Бассейн, специалист которого никоим образом не вмешивается в функционал Воспитателя с одной стороны и является просто внешним профессионалом к специфической форме Игры и во все иные игры в детском саду не вмешивается?

Обратим внимание на генезис Шахматной Шкатулки в самом нашем детском саду – в «Снежинке».

Первоначально идея шахматного преподавания принадлежала именно завучам и заведующей детским садом!

И они сами эту идею активно претворяли в жизнь.

То есть были ведущими игровыми специалистами!

Почему?

Да потому что шахматы признаются многими авторами «лучшей из всех игр», то есть как бы лидером всех игр.

Потому что прекрасно понимали, что игра – ведущая, я бы даже сказал основная, деятельность дошкольника в детском саду!

Потребовалось шесть лет, чтобы форма прижилась и обрела в детском саду постоянную прописку, после чего в «Снежинке» появился автор этих строк и, вызревавшая в детском саду форма, превратилась в осязаемую реальность Шахматной Шкатулки.

И ещё три долгих года она постепенно обретала свои нынешние очертания.

Подробная рефлексия наработанного опыта ещё впереди.

Пока очевидно одно.

В нашем детском саду коллектив воспитателей понемногу освоился с этой новой формой и приступил к неспешным поискам наиболее адекватных форм использования этого неожиданного ресурса на пользу своим воспитанникам.

Именно ввиду всего изложенного мы понимаем, насколько актуален этот пример детского сада с подобным игровым центром, вышедшим на уровень простроенной технологии совмещения этапов развития ребёнка с этапами постепенного овладения им базовых, фундаментальных основ Большой Игры.

Форма, устройство, содержание активностей дошкольников в ней являются и прекрасной лабораторией совершенствования этого опыта и его развития, и базисной формой для копирования другими дошкольными учреждениями города и округа.

Именно так ставят вопрос многие родители, педагоги, воспитатели и няни.

Лишь бы не плакало!

Моменты «игры» ребёнка, как правило, не рефлексируются, не прорабатываются и не фиксируются должным образом.

Есть очень простые слова, которые всё прекрасно «объясняют».

Ребёночек возится с игрушками, ковыряется в песочке, булькается в водичке – чего тебе ещё надобно, старче?

Проходят годы.

Дети вырастают.

И вырастают они очень и очень разными.

Нам не дано предугадать.

И вновь на всё есть простые слова и примитивные объяснения, типа:

– Генетическая предрасположенность!

– Яблочко от яблоньки недалеко падает.

Изначально детские сады – это места присмотра за детьми, родители которых заняты «делами».

В период СССР детский садик – это инструмент превращения женщины-домохозяйки в женщину-труженицу, в женщину – рабочую, в женщину – строителя коммунизма.

Садик на 300 мест превращал 300 домохозяек в 300 работниц!

Это – грубая схема. Понятно, что иногда это было 170 работниц, иногда 220.

Главное: с трёхлетнего возраста ребенок из аморфной непонятной неконтролируемой семьи попадал под присмотр специального отряда сотрудниц, где его оберегали от, кормили, поили, укладывали на дневной сон, воспитывали.

И именно здесь детская игра становилась объектом немного более внимательного изучения.