Марина Осборн - Абьюз изнутри. Гештальт завершён

В настоящее время я – волонтер, консультирую женщин в сложных ситуациях, сотрудничаю со СМИ, работаю с адвокатами, немножко благотворительность.

Инвалидка 2- ой группы, но стараюсь быть позитивной и в тонусе! Живу с верой в людей, и верю, что человек способен на все, что пожелает!

В моей истории я разобралась, благодаря психологии. Моя личная проблема – снижение порога терпимости. То есть я не понимала, что со мной ТАК нельзя. Вероятно, из детства или из собственной семьи. Пока меня лично продавливали – терпела! И мера этого терпения была за гранью!

Собственно окончательное решения выхода из деструктивных отношений стали факты нападок и давления на мою дочку со стороны отца. Тут во мне что-то возроптало. Сейчас я работаю с клиентами именно по этой теме: «Не терпи, выстраивай границы», и сама для себя стараюсь это прорабатывать.

Екатерина Ашимова

Екатерина Ашимова:

«…Mы все очень хотим выйти из этих ужасных отношений. Но ведь первое правило – чтобы не было токсов рядом… Уже несколько дней я опять чувствую себя на грани…»

История выдумана, совпадения случайны

Его жизнь подчинялась философии, о которой Она даже не слышала…

Он пытался объяснить Ей, что нельзя ни за что цепляться,

но и забывать ничего нельзя, что надо жить, созерцая,

что все самое важное происходит у человека изнутри.

Это было ровно 16 лет назад. Они были чистыми, наивными, но со своими характерами и взглядами на жизнь – в которую они еще не вступили – детьми, всего то студентами-второкурсниками. Им было по 18 лет. В каком-то заброшенном храме, переделанном под клуб, проходила вечеринка для студентов. Он никогда не ходил в такие места. Он был серьезен, и не в меру застенчив. Она тоже не знала, что такое клубы. Молодая душа требовала ритма, но ведь бог знает, что там бывает в этих клубах, и мама бы не одобрила. А вот тут каждый из них решил, что почему-то обязательно надо туда пойти. Пришли. Даже не взяв ни друзей, ни подруг. Он пригласил Ее на какой-то медленный танец. Ну, бывает. После этого проводил до ее станции метро. Она с неохотой назвала свой домашний номер – мало ли что? Выкрикнула его, запрыгивая в автобус. Не надеялась даже, что запомнит и перезвонит.

Перезвонил через неделю, пригласил погулять… Она и не думала о Нем. Они стали встречаться – прогулки по замерзшему городу. Всегда много разговаривали – так много мыслей обсуждалось, много звонили друг другу – и однажды проговорили аж 3 часа по телефону. У нее даже болело ухо. Позже Она пыталась вспомнить – о чем они говорили? А ни о чем. О космосе, о вселенной, о предназначении человека. Позже Он признается Ей, что никогда ни с кем так много не говорил.

Собирались компании его одноклассников. Постоянно, то у него дома, то у других. Эти одноклассники были всегда с ними. Она понимала, что они проучились вместе 10 лет, сейчас все в разных институтах – а Она с другого конца города, у Нее была другая жизнь, Она для них чужая. Он понимал все это, но пытался Ей объяснить, что все эти друзья мало для него значат, а Она очень важна. И была там одна одноклассница – Она даже не помнила ее голоса, такая тихая девушка. Высокого роста, с тонкой талией и красивой формой груди, смотрела на Него всегда таким взглядом, что Ей было не по себе.

Она впервые почувствовала, что такое ревность. Он говорил, что Ему до нее – той, – абсолютно все равно. Та девушка бывала на всех вечеринках одноклассников, всегда тихо и пристально смотрела на Него, всегда стояла за стенкой, когда oни целовались в соседней комнате…

Жизнь шла своим чередом, учеба каждый день, а на выходных они гуляли вместе. Он стал все настойчивей звать Ее к себе заехать после лекций. Она понимала, к чему все это приведет. И было так страшно, и так волнующе. Она понимала, что нельзя сопротивляться предрассудкам – все равно же когда-нибудь это случится. А Он был так влюблен в Нее, так крепко обнимал, так хотел близости. Когда Он смотрел на нее, у Нее было ощущение, что в Его зеленых глазах кружатся яркие карусельки. Позже в своем стихотворении Он назовет этот свой эффект «вибрации глазных яблок».

Через полгода встреч не на шутку влюбилась и Она. Его настойчивость и нежность сделали свое дело. Окончательно кровью залили ковер в Его комнате только в мае, когда компания одноклассников шумела в соседней комнате, и среди них была та самая тихая одноклассница.

Они так и встречались, гуляли вместе по паркам, прятались от прохожих в высокой траве или кустах… Он почти никогда не говорил о своих чувствах к ней. После очередной близости он начинал говорить о машинах, о скорости, даже о двигателях внутреннего сгорания. Это было Его хобби, это было Его учебой. А она ничего в этом не понимала… Она так хотела, чтобы Он почаще говорил ей теплые слова и просто обнимал…

Он, оказывается, был заядлым туристом, а она никогда не жила в палатках, и укусы комаров и отсутствие душа очень болезненно воспринимала. Они ездили к Нему на дачу, куда летом переселялись Его родители – Она их жутко стеснялась. Это была такая крепкая семья, где мама с папой безумно любили друг друга и своего единственного сына, Его. А у Нее была только истеричная, раздавленная обстоятельствами и требующая помощи мама, упрекающая Ее в том, что Она не зарабатывает деньги для семьи, а только все учится и учится, сидит на ее шее, а папа три года назад умер в муках раковой боли, и остались два маленьких брата, за которыми приходилось присматривать, пытаться воспитывать, и варить им борщи, а они за это тыкали в Нее карандашами, когда Она пыталась говорить с Ним по телефону, шумели за дверью и вырывали шнур телефона из розетки.

И когда Его родители спросили, что же Она хочет дальше делать в жизни, какую специальность выбрать – Ей хотелось крикнуть: «Убежать из этого ада дома, уехать туда, где тепло, где понимают и будут меня защищать и заботиться обо мне» и расплакаться… Но она спокойно ответила, что у нее будет прекрасная редкая специальность, она будет учить иностранцев своему родному языку. Его родителям это понравилось, а потом oни поехали кататься на старых дачных велосипедах по Вырице…

Они все также гуляли и встречались, настала осень… Она все также приезжала к нему в Купчино, пока родителей не было дома. И с ужасом думала, что вот эта серость и холод за окном, это уродливые панельные дома – должны же это когда-нибудь закончиться или измениться! Почему Он все меньше говорит Ей, как она ему дорога? И что, вот так всю жизнь Она и будет жить с ним в этой комнате? И родители всегда рядом?