Алексей Корягин - Эликсир счастья, или Тридцать пять веселых историй, рассказанных бизнесменом

Санек, как завороженный, перетасовывает горочки. В какой-то момент, желая показать, что пациент здесь не просто так и тоже кое-что знает, советует:

– Для того чтобы манящая смесь сработала по-настоящему, ей надо настояться. У меня папа, когда самогонку делает и потом сиропы подливает, всегда ее выдерживает! – блистательно сдает с потрохами отца мой юный друг. Я как-то вечером заходил к ним в гости и его увлеченный папуля, видно, в прекрасном настроении, развивал гипотезу о том, что чертики зеленые, которые порой изрядно досаждают некоторым культурно выпивающим людям, на самом деле никакие не чертики, а зеленые человечки, прилетающие к нам на НЛО для того, чтобы проводить бесчеловечные эксперименты над людьми…

– Правильно, Саня, действуй, как профи, только настаивай недолго! А то невтерпеж! – поощрил друга. Затаив дыхание, я еле сдерживал раздирающее любопытство в предвкушении выздоровления кукундера. В то же время мне чрезвычайно хотелось не только подлечить друга, но и поставить один дерзкий эксперимент. Чувствовал интуитивно, что второго шанса не будет.

Всячески пытаясь расслабить и успокоить его нежные защитные рефлексы игрой в солдатики, машинки и кораблики, я ни на минуту не забывал о своей благородной цели, новых открытиях и прогрессе медицины… Во что бы то ни стало мне надо было подсыпать в чашку больного еще немного нежнейшего… слабительного (для оптимального прохождения эксперимента) и засечь время, через которое его подрастающий организм начнет реагировать. Но как это сделать, чтобы сохранить сфинксовую загадку для доверчивого друга? А если говорить точнее – остаться инкогнито. В тот день удача была на стороне любознательности: доверчивый пациент отлучился на пару минут, чего мне с лихвой хватило для воплощения в жизнь смелого проекта, задуманного исключительно во имя прогресса. Время уже поджимало, близился вечер. И вот мы торжественно возвратились к затвердевшей в чашке гипотетически целебной массе. При приближении столовой ложки с мутной жижей уголок рта у искусителя дрогнул… Жертва медлила. Изо всех сил я, как старший работник красного креста, принялся настраивать друга-естествоиспытателя на победу:

– Санек, ты же первооткрыватель, как славные челюскинцы! О тебе напишут в «Пионерской правде», а может, даже в «Знамени юности»!

Желание стать знаменитым не подвластно силам гравитации и штормовым порывам ветра! Клиент отведал нашего волнующего снадобья… Я увидел в его глазах попытку сберечь чувство новизны. Добившись чего-то, мы совсем недолго радуемся этому, а потом чувство необычности нас покидает. Но за него нужно уцепиться руками и ногами. Запоминайте и «якорите» моменты своего триумфа. Радостные события должны стать генератором ваших будущих побед, поэтому снова и снова вызывайте в памяти и заново переживайте все оттенки счастливых эмоциональных состояний. Ставить перед собой новые цели и добиваться их – это прекрасно! Но очень часто в погоне за тем, чего еще нет, мы не успеваем сполна насладиться тем, что уже есть!

* * *

В одиннадцать лет мне запомнились разные вдохновенные лица. Например, мальчика, смотревшего ввысь под пролетающей стаей птиц… Лазали мы как-то по тополям, наблюдали, как заботливые вороны выращивают своих птенцов. Один юный орнитолог несколько дольше других задержался на высоте, опрометчиво любуясь хитросплетениями веточек в жизнерадостном гнезде. И во имя искусства наблюдения в его первозданном виде принял на голову и плечи пулеметную очередь вороньего помета. Хоть и есть поверье, что это к счастью, обрадоваться наш счастливчик не успел. Только и умудрился выкрикнуть:

– Что ж они такое слопали? – и, потеряв равновесие, ломая хрупкие ветки, в мгновение ока переместился на прочный асфальт пятой точкой.

И только там, с запрокинутыми очами и перекошенной физиономией, наверно, осознал: «Благословен и день забот, благословен и тьмы приход»1…

Запомнился и образ энергичного подростка, неосторожно хлебнувшего горячего супа: слезящиеся глаза, высунутый, молящий о глотке холодной воды язык и подергивающиеся челюсти…

И незабываемое выражение родного лица, которое запечатлелось в связи с выращиванием мною на подоконнике стручкового красного перчика и последующим замаскировыванием его в пирожок с грибами. Папа, любитель острых приправ, откусив мою ватрушку, был потрясен новыми ощущениями счастья, как внезапно увиденной прекрасной картиной, написанной маслом. В пирожке было много пикантного, и поэтому счастья было тоже много. Горячим шепотом:

– Что ЭТО? – поинтересовался он. Его круглое лицо при этом неестественно вытянулось, а глаза округлились. Качество жизни, как известно, определяется количеством мгновений, которые нам хотелось бы остановить. Я объяснил:

– ЭТО – чтобы тебе вкусней было! Сюрприз, папуль!

Но взрослый представитель сильного пола со мной почему-то не согласился и от повторения предложенного «счастья с перчиком» напрочь отказался.

Хозяйка, заглянувшая в кухню, увидев недовольное лицо супруга и недоеденную кулебяку, импульсивно фыркнула: «Как аиста ни корми, а у пингвина все равно зад толще!»

* * *

Так вот, все эти изысканные гримасы просто меркнут в сравнении с той, которую состроил мой верный подопечный, моя боевая единица. (Надо сказать, уже тогда я начал понимать, что гораздо приятней в этой жизни наблюдать, нежели самому стать предметом наблюдения.) Видимо, чувство новизны было несусветное. Прошел час, Санек резко засобирался восвояси, а я старался удержать его до последнего. «Дозировочка маловата», – разочарованно подытожил я, как исследователь, провожая друга. Он пообещал перезвонить перед сном и сообщить о состоянии организма. Но в этот прекрасный творческий вечер канул в неизвестность.

На следующий день я наметил повторение процедуры со значительным увеличением дозы слабительного. Как говаривал старина Томас Эдисон: «Я не терпел поражения. Я просто нашел десять тысяч способов, которые не работают». В школе мой единомышленник вполне бодро сообщил, что лекарство действует отменно, он почти поправился и в связи с этим приглашает меня к себе домой отпраздновать победу. Сердце юного ученого обнимали волны радости теплом перспективы опять увидеть мимические изменения на Санином лице. Теперь, как проработчик, я мог более точно засечь время реагирования реактивов в его организме. Захватив в целях немедленного продолжения исследований вчерашнее уже усиленное «снадобье» в термосочке, якобы с чайком от заботливой мамы, я приближался к подъезду друга.