Дмитрий Леонтьев - Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности

Вторым конструктом, существенным для характеристики смысловой сферы личности, является общий уровень осмысленности жизни. Осмысленность жизни можно рассматривать как энергетическую характеристику смысловой сферы, количественную меру степени и устойчивости направленности жизнедеятельности субъекта на какой-то смысл. Действительно, наполненность жизни субъекта каким-либо устойчивым смыслом феноменологически проявляется, в частности, в стеничности, энергии, жизнестойкости, а отсутствие смысла выражается в депрессии, легкой подверженности психическим и соматическим заболеваниям и аддикциям. Наркологам хорошо известно, что одним из наиболее значимых для прогноза успеха излечения от алкоголизма и наркомании факторов является наличие какого-либо смысла вне аддиктивного круга. Виктор Франкл (1990; 1997) блестяще описал в своих книгах то, как наличие или отсутствие у людей смысла влияло на их шансы выжить в концлагере. Другой пример, который он приводит, касается его опыта работы до войны в кризисном стационаре, пациенты которого были госпитализированы после неудачных суицидальных попыток. Франклу нередко приходилось определять, можно ли выписывать того или иного пациента без риска, что он вновь повторит попытку суицида. «Вообразите себе ту громадную ответственность, – пишет Франкл, – которая ложилась на мои плечи – за несколько минут я должен был принять решение, находится ли этот человек еще во власти стремления, готовности к самоубийству или нет. Я просил сестру привести ко мне пациента и, глядя в его историю болезни, я спрашивал: “Вы знаете, что попали сюда потому, что пытались совершить самоубийство?” Ответ был: “Конечно, знаю. Да.” Я спрашивал: “А как сейчас? Есть ли у Вас сейчас подобные желания, импульсы? По-прежнему ли Вы хотите совершить самоубийство?” И любой пациент в этой ситуации отвечал: “Нет, больше не собираюсь”. Ведь он или действительно утратил свое желание самоубийства или же, если оно не исчезло, он хотел выйти на свободу, чтобы его успешно реализовать. После этого я спрашивал: “А почему?” И, бывало, пациент в ответ опускал глаза, некоторое время молчал, беспокойно ерзая на стуле и в конце концов отвечал: “Нет, честное слово, у меня больше нет намерений покончить с собой, вы можете меня выписывать”. Таких пациентов мы никогда не выписывали, поскольку в этом случае сохранялся явный риск повторения попытки самоубийства. Другие пациенты, когда я спрашивал, есть ли у них по-прежнему мысль совершить самоубийство, отвечали: “Нет, вовсе нет”. – “Почему?” – “О, доктор, Вы обещали, что Вы меня полностью вылечите и у меня начнется опять нормальная жизнь, какая была у меня до моего заболевания”. Или: “Доктор, Вы же знаете, что я христианин, я осознал, какой тяжелый грех – лишить самого себя жизни”. Или: “Доктор, у меня есть важная работа, которую мне надо завершить”. Или: “Я должен заботиться о семье”. В любом случае были доводы, аргументы, говорящие против того, чтобы покончить с собой. Другими словами, во всех этих случаях появлялся определенный смысл, смысл жизни, который пробивался и прорастал через это депрессивное состояние. Это самое главное – есть ли аргументы, есть ли то, ради чего сохранять свою жизнь, отказаться от попыток самоубийства» (1999, с. 80).

Еще в шестидесятые годы была разработана шкала для измерения степени осмысленности жизни – тест «Цель в жизни» (Purpose-in-Life Test, PIL) Джеймса Крамбо и Леонарда Махолика ( Crumbaugh, Maholick, 1964, p. 201). «Цель в жизни», которую диагностирует методика, авторы определяют как переживание индивидом онтологической значимости жизни (там же). Как правило, выборки пациентов с теми или иными клиническими проблемами обнаруживают более низкую степень осмысленности жизни, чем контрольные группы. Масштабное исследование, направленное на валидизацию этого теста ( Crumbaugh , 1968), которое охватывало 1151 человека, в том числе 4 «нормальные» группы и 6 клинических (невротики со смешанными диагнозами из психологических консультаций, госпитализированные невротики, госпитализированные алкоголики, госпитализированные шизофреники, госпитализированные психотики), обнаружило в целом высокозначимые различия между «нормальными» и клиническими подвыборками. Позднее было обнаружено, что наркоманы также демонстрируют результаты, сильно пониженные по сравнению с нормой ( Frankl, 1978, с. 26–27). С другой стороны, осмысленность жизни не обнаруживает устойчивых связей с полом, возрастом, уровнем образования, IQ, религиозностью и доходом. В.Франкл рассматривает это обстоятельство как подтверждение его положения о том, что смысл жизни может быть найден любым человеком ( Франкл , 1990). Дополнительное подтверждение этому вытекает из опыта нашей работы с русскоязычной адаптацией этой методики ( Леонтьев Д.А., 1992 б), которая подробно описана ниже, в разделе 4.5. Одним из наиболее интересных фактов является поразительно точное совпадение результатов разных групп, выступавших в разных исследованиях как контрольные. Стоит также упомянуть устойчиво воспроизводящуюся в разных исследованиях отрицательную корреляцию осмысленности жизни со шкалой депрессии MMPI, а также с опросниками, измеряющими аномию. И.Ялом, приводящий обзор исследований по этой методике, суммирует их обобщенные результаты в следующих пяти пунктах:

1. Отсутствие смысла жизни почти линейным образом связано с психопатологией.

2. Осмысленность жизни положительно связана с глубинными религиозными убеждениями.

3. Осмысленность жизни связана с трансцендентными ценностями, то есть ценностями, которые выходят за пределы собственного «Я».

4. Осмысленность жизни связана с членством в группах, увлечением каким-то делом и принятием четких целей в жизни.

5. Смысл жизни нужно рассматривать в перспективе развития, ибо мера осмысленности жизни меняется на протяжении жизни (Yalom, 1980).

Из отечественных исследований можно упомянуть, в частности, работу М.В.Дмитриевой (1999). Изучая безработных в ситуации поиска работы, она обнаружила, в частности, что «успешные» безработные, решающие свою проблему, отличаются более высоким уровнем осмысленности жизни и более высокой интегрированностью личностной структуры в целом. Кроме того, обнаружилась определяющая роль смысложизненных и ценностных ориентаций в структуре ключевых личностных переменных; в свою очередь, эти две переменных тесно связаны между собой. «Ощущение жизненного смысла дает начало ценностям, которые усиливают его синергетически» (Дмитриева М.В., 1999, с. 12).

Метафорически упомянутая выше энергетическая функция смысла, которая, как можно увидеть, подкрепляется вполне реальной феноменологией, на самом деле представляет собой очень тонкую и деликатную проблему, заслуживающую специального углубленного анализа, выходящего за пределы данной работы. Сам В.Франкл писал о «полярной области напряжения, где одним полюсом является смысл, подлежащий осуществлению, а другим – человек, который должен его осуществить» (1997, с. 251). Близкие идеи – о системе «человек – мир» как энергетическом диполе – встречаются и у некоторых других мыслителей, хотя обычно в весьма неразработанном виде. Мы здесь ограничимся пока первичной постановкой этой проблемы для будущих исследований.