Дмитрий Леонтьев - Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности

Еще более опосредованным образом связаны с сознанием и процессами деятельности мотивы и ценности; специфическим свойством мотива выступает, в частности, то, что он задает границы отдельной деятельности и тем самым границы функционирования личностных смыслов и смысловых установок. Фактически единственным методом, позволяющим экспериментально выделить влияние мотива, является навязывание испытуемому более или менее искусственного мотива; естественные же мотивы крайне трудно отделить в эксперименте от личностных смыслов и смысловых установок, исключительно через посредство которых они и проявляются. То же, но еще в большей степени, относится к ценностям. Вместе с тем трудности эмпирического изучения некоторых из перечисленных смысловых структур не мешают нам рассматривать их как элементы единой системы объяснительных понятий. Подробно эта система будет представлена в следующей главе.

Вернемся теперь к онтологическому плану анализа, в частности, к вопросу о механизмах порождения смыслов. В разделе 2.2. мы представили в самых общих чертах онтологическую картину жизненных отношений и строящихся на них смысловых связей, на основе которых происходит приобретение все новыми объектами и явлениями действительности жизненного смысла для субъекта. Эти представления о смыслообразовании, детализируемые и уточняемые в последующих главах, описывают динамику саморазвития смысла в форме переходов от одного носителя к другому. Этот процесс подразумевает заданность смыслообразующих источников; в нем, строго говоря, не возникают новые смыслы, а уже существующий смысл переходит в новую форму существования или на новый носитель. Источником изменений выступает при этом некоторая априорно существовавшая высшая смысловая инстанция, высший смысл.

Но откуда берутся эти высшие смыслы, по отношению к которым уже нельзя обнаружить смыслообразующие связи, ведущие еще дальше? На уровне самых общих смысловых ориентаций (к нему мы относим такие психологические образования как потребности, личностные ценности, мировоззрение, смысл жизни и самоотношение) смыслообразование невозможно, ибо смысловые структуры этого уровня не наполняются смыслом из какой-то еще более высокой смыслообразующей инстанции – такой инстанции нет. Процессы смыслообразования на этом уровне берут свое начало, они определяются общими смысловыми ориентациями с содержательной стороны, но не определяют их. Развернутая в разделе 2.2. модель жизненных отношений и смысловых связей позволяет объяснить формирование смысловой регуляции жизнедеятельности после того, как в жизненном мире субъекта выделились смысловые узлы, точки дальнейшей кристаллизации смыслов, то есть после того, как некоторые точки жизненного мира оказались выделены, получили особый для субъекта статус.

На какой основе происходит это выделение? В разделе 2.2. мы ограничились указанием на потенциальную возможность взаимодействия между субъектом и объектом или явлением, определяемую соответствием их объективных свойств и характеристик. Это указание, однако, не объясняет того, почему именно те, а не иные точки приобретают особую значимость. Здесь уместно вспомнить метафорическое понимание В.В.Налимовым (1989 а, б) личности как фильтра, который, накладываясь на бесконечный континуум смыслов, образующий мир, проявляет лишь некоторые из них. Чем же определяются качественные особенности этого фильтра? В одной из работ (Леонтьев Д.А., 1992 а) мы попытались сформулировать критерии необходимости потребностей – сохранение и развитие субъекта и социального целого, к которому он принадлежит. Однако, по меньшей мере для человека, эти критерии могут объяснить порождение лишь какой-то части, но отнюдь не всех ключевых для его жизнедеятельности смыслов.

Наиболее глубокий анализ этой проблемы мы находим в работе А. М.Лобка. «Представим себе живое существо, у которого есть интерес ко всему на свете, и у которого всякий без исключения предмет вызывает равновеликий интерес. Иначе говоря, представим, что у этого живого существа есть только мотивированность к окружающему его предметному миру, но при том нет никаких механизмов отбора, нет никаких механизмов внутренней редактуры. Такого рода живое существо не сможет сделать ни шагу, как знаменитый буриданов осел. Или будет с тупым упорством умалишенного последовательно и внимательно изучать каждый предмет, который будет попадаться ему на пути: на что ни упадет в очередную секунду его взгляд, то и будет предметом его очередного аффектированного или вялотекущего интереса» (Лобок, 1997, с. 53).

Для реального животного, как указывает А.М.Лобок, проблема решается просто: абсолютной точкой отсчета всей его жизнедеятельности выступает генетическая видовая программа, а все, что выходит за ее пределы, является ничего не значащим фоном. «Набрасывая на мир сетку своей, биологической размерности, животное вычленяет из мира некий свой, видовой фрагмент и подчеркнуто игнорирует все остальное… Для двух представителей одного и того же вида мир упорядочен принципиально одинаково» (там же, с. 41–42). «Нормальное животное – это то, которому интересна лишь та часть окружающего его мира, которая имеет непосредственное отношение к осуществлению его видовых биологических потребностей. Животное, которое рискнуло бы выйти за границы такого рода интереса, просто невозможно» (там же, с. 54–55).

Именно таким «невозможным животным» является, по мнению А.М.Лобка, человек, у которого «мы сталкиваемся с феноменом индивидуально-неодинаковой упорядоченности мира» (там же, с. 43). Характерным для человека является то, что его потребности, привычки и интересы носят принципиально надвидовой, личностный, то есть неповторимый и невоспроизводимый характер и не могут быть объяснены какой-либо универсальной матрицей. Как же возможно объяснить организацию человеком своих отношений с миром «по индивидуальному проекту»? А.М.Лобок вводит в качестве объяснительного понятия категорию мифа – мифа культурного и мифа индивидуального. «Миф как принципиально иллюзорная, сочиняемая самой человеческой культурой точка отсчета, позволяющая человеку выбрать там, где привычные для животного средства выбора не помогают… Именно миф оказывается тем высшим регулятором, который упорядочивает отношение человека к всепредметному миру и позволяет человеку не сойти с ума перед лицом открывающихся ему бесконечных предметных возможностей… Именно миф расставляет перед человеком систему своеобразных “указателей”: что должно являться более ценным, а что – менее, что должно являться более значимым, а что – второстепенно и третьестепенно по своей значимости. Именно миф – илиюзорная и нелепая конструкция с точки зрения внешнего наблюдателя – создает систему тех базовых ориентиров, которые позволяют представителю той или иной культурной общности твердо знать, каким факторам окружающего предметного мира следует отдавать предпочтение» (там же, с. 56–57).

Читать дальше