Дмитрий Леонтьев - Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности

Наконец, любое представление о сознании будет по меньшей мере неполным, если не учесть в нем пятую подсистему – уникальную человеческую способность произвольно манипулировать образами в поле сознания и направлять луч осознания на объекты и механизмы, обычно остающиеся вне этого поля. Речь идет о рефлексии. Это понятие многозначно, разные исследователи подразумевают под рефлексией совершенно разные вещи, которые можно в целом свести к четырем основным пониманиям. Первое – это понимание рефлексии как объективации в смысле Д.Н.Узнадзе (1966), то есть как осознания определенных аспектов внешней ситуации, задачи и т. п. и идеального преобразования этой ситуации. Такое понимание распространено в исследованиях по психологии мышления (см., например, Семенов, Степанов, 1983). Второе понимание связывает рефлексию с понятием самосознания или интроспекции – это «взгляд в себя», изучение содержания собственного сознания. Такое понимание, в частности, имплицитно присутствует в концепции В.В.Столина (1983). Третье понимание связывает рефлексию с решением «задачи на смысл» (Леонтьев А.Н., 1977). Наконец, четвертое описывает ее как процессы разрешения внутренних конфликтов в смысловой сфере, как критическую переоценку ценностей, наиболее общим выражением которой и является вопрос о смысле жизни (Кон, 1967, с. 168).

Если сопоставить между собой эти четыре трактовки, в них можно найти общее и различное. Общее – это процессуальный план. Во всех случаях это осознание и произвольное оперирование в идеальном плане с определенными содержаниями сознания. Разное – это содержания сознания, на которые направлены эти процессы. Они могут быть направлены на «экран» сознания, на элементы образа – тогда мы имеем объективацию. Они могут быть направлены на механизмы сознания, на процессы, протекающие за «экраном», то есть на вторую подсистему – тогда мы имеем самонаблюдение, классическую интроспекцию как метод изучения собственного сознания. Они могут быть направлены на третью, «осмысляющую», подсистему сознания – тогда мы имеем решение задачи на смысл. Наконец, они могут быть направлены на четвертую подсистему – на внутренний мир – тогда мы имеем «ценностно-ориентационную деятельность» (Каган, 1974), переоценку ценностей. Рефлексивные процессы в двух последних случаях могут и не осознаваться в полном объеме; общим является не факт их осознания, а то, что они направлены на решение особой задачи, расположены «перпендикулярно линии реализации жизни» (Василюк, 1984, с. 25). Рефлексия «как бы приостанавливает, прерывает этот непрерывный процесс жизни и выводит человека мысленно за ее пределы. Человек как бы занимает позицию вне ее» (Рубинштейн, 1997, с. 79). В наиболее заостренной форме эта мысль выражена В.И.Слободчиковым, который говорит о двух основных способах существования человека. Один из них – это «жизнь, не выходящая за пределы непосредственных связей, в которых живет человек», когда «весь человек находится внутри самой жизни; всякое его отношение – это отношение к отдельным явлениям жизни, а не к жизни в целом» (Слободчиков, 1994, с. 22). Второй способ существования «связан с появлением собственно внутренней рефлексии», которая «прерывает этот непрерывный поток жизни и выводит человека за его пределы. С появлением такой рефлексии связано ценностно-смысловое определение жизни» (там же, с. 23). Тем самым становится отчетливо видна неразрывная связь функции рефлексии с функцией смысловой регуляции как регуляции жизнедеятельности в целом.

Пять описанных подсистем сознания, скорее всего, не исчерпывают его граней даже на уровне столь поверхностного анализа, каким мы сочли возможным здесь ограничиться. Но еще раз отметим, что предложенная модель – не онтологическая картина, а рабочая схема, которая обслуживает определенный круг конкретных задач. В частности, она позволяет достаточно конкретно охарактеризовать место, роль и форму существования смысла в сознании. По сути, смыслы и смысловые механизмы присутствуют почти во всех обозначенных выше подструктурах. Во-первых, это внутренний мир, смысловые структуры которого выступают как смыслообразующие источники или инстанции по отношению к более поверхностным, образным структурам сознания. Во-вторых, это подструктура осмысления образа. В-третьих, это сами образы, признание наличия в структуре которых личностного смысла стало в последнее время общим местом в теоретических исследованиях сознания (Леонтьев А.Н., 1977; Василюк, 1993; Зинченко, Моргунов, 1994). И, в-четвертых, это механизмы рефлексии, по отношению к которым смысловые содержания выступают в качестве одного из возможных объектов или мишеней. Результатом рефлексивной проработки смыслов выступают трансформации последних, описанные нами как эффекты смыслоосознания (см. об этом раздел 4.1.).

Рис. 4. Рабочая схема структурной организации сознания

Психологическое изучение движения смыслов в этой плоскости феноменологической представленности смысловых содержаний и их динамики (если не считать описанных выше исследований Е.Ю.Артемьевой, в которых раскрывается лишь один из пластов смысловой реальности) только начинается. Одним из примеров является работа А.С.Сухорукова (1997), различающего в этой плоскости анализа три «смысловых горизонта» – очевидные смыслы, конфликтные смыслы и потенциальные смыслы, а также описывающего четыре формы содержательной динамики смыслов в этой плоскости. Другой пример – работа Н.Н.Королевой (1998), в которой исследуются функции смысловых образований в картине мира субъекта. Соотношение между жизненным миром, картиной мира и смысловой реальностью представлено в ней в следующей итоговой формулировке: «Картина мира личности представляет собой сложную, многоуровневую субъективную модель жизненного мира как совокупности значимых для личности объектов и явлений; базисными образующими картины мира личности являются инвариантные смысловые образования как устойчивые системы личностных смыслов, содержательные модификации которых обусловлены особенностями индивидуального опыта личности» ( Королева , 1998, с. 5).

Последние десятилетия характеризуются увеличением числа работ, в которых предметная деятельность предстает не как теоретический объяснительный конструкт, а как предмет конкретно-психологического экспериментального исследования. При этом «морфологический» подход к психологическому анализу деятельности в терминах ее структуры все больше оттесняется на задний план «динамическим», связанным с изучением тех моментов, которые характеризуют «собственно динамику, движение самой деятельности и ее структурных образующих» (Асмолов, Петровский, 1978, с. 72). Динамический подход охватывает широкий круг психологических проблем, к которым можно отнести изучение механизмов самодвижения деятельности, ее стабилизации, ситуативного развития мотивации, формирования мотива деятельности и его трансформации, регуляции операционально-исполнительной стороны деятельности. Все эти проблемы сводятся к трем основным аспектам динамики деятельности: порождение, формирование деятельности и ее мотива; регуляция деятельности по ходу ее протекания; развитие и трансформация деятельности.