Дмитрий Леонтьев - Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности

В таком утверждении содержится опасность тавтологии: действительно, основой для смысловой динамики становится некая логика, основой которой, в свою очередь, выступает смысловая динамика. Разделение генетического и функционального аспектов рассмотрения позволит нам эту тавтологию преодолеть, предположив, что носителями «иной логики» выступают особые глубинные структуры психики, наиболее адекватным обозначением которых служит, на наш взгляд, термин «схематизмы» ( Василюк , 1984, с. 157–161). Различного рода схематизмы, типа «интроектов» 3.Фрейда, «комплексов» К.Г.Юнга, «сценариев» Э.Берна и т. п., формируются в раннем онтогенезе (мы намеренно не касаемся здесь дискуссионных вопросов пренатального развития и «архетипов коллективного бессознательного») наряду с познавательными структурами сознания. В отличие от последних они, однако, конденсируют в себе опыт не познания мира, а отношений с миром, то есть смысловой опыт. В функциональном же плане схематизмы влияют на актуальную смысловую динамику, подчиняя ее своим «формообразующим закономерностям» (см. Василюк, 1964, с. 160), направляя течение процессов смыслообразования в сторону от путей, диктуемых «познавательным слоем» сознания (В.К.Вилюнас). Схематизм как таковой, если он не связан с аффективно заряженной смысловой диспозицией, не порождает новых смыслов; но он как бы «искривляет пространство», в котором протекают смысловые процессы, преобразовывая в соответствии со своими «формообразующими закономерностями» логику психического отражения в «иную логику», которая и становится потенциальной схемой, определяющей развитие смысловых связей, то есть направление процессов смыслообразования.

Смыслообразование, однако, не сводится к описанному «растечению смысла по канавкам». Его результатом нередко становится то, что смысловая структура, приобретая устойчивость, «перерастает» свое исходное место в деятельности и начинает выступать уже в ином качестве. Примером является хорошо известный феномен «сдвига мотива на цель» (Леонтьев А.Н., 1972), предпосылкой которого является приобретение целью смыслового содержания, достаточного для того, чтобы она могла самостоятельно инициировать деятельность, становясь тем самым мотивом. Таким образом, здесь мы имеем дело с трансформацией и самих смысловых структур – их ростом, развитием и переходом в новое качество, питаемым процессами смыслообразования.

Вторая разновидность динамики смысловых процессов порождается направленной на них работой осознания. Рядом авторов в свое время подчеркивалось, что личностные смыслы и смысловые образования не изменяются от факта их осознания (Асмолов, Братусь и др., 1979; Асмолов, 1990). Необходимо, однако, различать два принципиально различных, на наш взгляд, процесса: осознание смысловых структур и осознание смысловых связей.

В первом случае речь идет о работе интроспекции (самоанализа), результатом которого является констатация субъектом присутствия в структуре регуляции жизнедеятельности определенных смысловых структур – мотивов, диспозиций и др. – оказывающих на его жизнь более или менее существенное влияние. Такое осознание может выступать результатом не только самоанализа, но и применения специальных приемов психологического воздействия (например, психоанализа или некоторых других психотерапевтических техник), а также спонтанно, в соответствии с механизмами, описываемыми «теорией самовосприятия» Д. Бема (см. Хекхаузен, 1986 б, с. 67–69). В подобных случаях, действительно, сам факт осознания не трансформирует соответствующие структуры ни в содержательном отношении, ни в отношении их действенности. Позитивный терапевтический эффект обеспечивается за счет того, что осознание наличия соответствующих внутренних регуляторов открывает перед субъектом потенциальные возможности для сознательной перестройки своих отношений с миром. Дальнейшее осуществление такой перестройки и трансформация соответствующих смысловых структур (или неспособность ее осуществления) прямо не вытекает из факта осознания смысловых структур, которое, повторяем, само по себе не приводит к их изменению.

Совсем иначе предстает процесс осознания смысловых связей. Это направленная не столько на себя, сколько на мир рефлексивная работа сознания, заключающаяся в решении особой задачи. «Сознание строится, формируется, – писал А.Н.Леонтьев, – в результате решения 2-х задач: 1. Задачи познания реальности (что сие есть?); 2. Задачи на смысл, на открытие смысла (что сие есть для меня?). Последняя задача, то есть “задача на смысл”, – есть труднейшая задача. В своем общем виде это – “задача на жизнь”» ( Леонтьев А.Н., 1991 б, с. 184). Задача на смысл характеризуется

А.Н.Леонтьевым (1977) как задача осознания тех мотивов, которые сообщают смысл тем или иным объектам, явлениям и действиям. Такое понимание, однако, тоже нуждается в расширении, поскольку, в соответствии с изложенным выше представлением о смыслообразовании, мы вправе задаться вопросом о смысле мотива в контексте потребностей и ценностей, о смысле потребности в контексте всей жизни человека и даже о смысле жизни – в контексте жизнедеятельности человечества в целом (см. также Братусь, 1985). В наиболее общем виде задача на смысл есть задача определения места объекта или явления в жизнедеятельности субъекта. Она может ставиться по отношению к собственному действию (ради чего я это сделал или делаю или собираюсь делать; какие мотивы за ним стоят, какие потребности или ценности находят реализацию в этом действии и к каким следствиям оно приведет), а также по отношению к объектам, явлениям или событиям действительности (какое место они занимают в моей жизни, в моем жизненном мире, для каких аспектов моей жизни они небезразличны, как могут повлиять на нее, какие иметь последствия).

О ставшей задаче человеку сигнализируют «безотчетные, то есть субъективно беспричинные» эмоции, порождая вопрос: «Что произошло, что дало эмоциональный след, эмоциональный тон жизни (настроение)?» ( Леонтьев А.Н., 1991 б, с. 185). С.Л.Рубинштейн говорит о неосознанных или неадекватно осознанных чувствах там, где причина переживания остается скрытой от субъекта ( Рубинштейн, 1959, с. 159–160). Но, строго говоря, неосознанным в этой ситуации является именно смысл, о котором сигнализирует данное презентированное в сознании эмоциональное переживание, то есть место объекта, явления или действия, к которому оно отнесено, в жизнедеятельности субъекта. «Осознавать явления и события значит мысленно включать их в связи объективного мира, видеть, воспринимать их в этой связи» ( там же, с. 158). В свою очередь, осознавать смысл явлений и событий – значит, включать их в систему смысловых связей жизненного мира субъекта, видеть их уникальное, исключительное и вместе с тем объективное место в собственной жизнедеятельности.