Дмитрий Леонтьев - Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности

Из сказанного, однако, вытекает, что мы вправе искать и находить элементарные смысловые механизмы поведения даже среди сравнительно низкоорганизованных животных. Более того, даже поверхностный взгляд на проблему филогенеза психики показывает нам, что отражение в психике животных смысловых характеристик объектов и явлений окружающей среды первично по отношению к возможности чисто познавательного отражения, то есть отражения ими свойств окружающего мира, имеющих косвенное, более опосредованное отношение к их жизнедеятельности.

Попробуем охарактеризовать отношение того, что отражается в психике животного, к его жизнедеятельности на разных стадиях эволюционного развития психики в животном мире.

В качестве отправной точки филогенетического экскурса рассмотрим низший, нулевой уровень организации живой материи – уровень, характеризующийся свойством раздражимости, понимаемой как «…общее свойство всех живых тел приходить в состояние деятельности под влиянием внешних воздействий» (Леонтьев А.Н., 1972, с. 12–13). На этом уровне, характеризующемся, по определению А.Н.Леонтьева, отсутствием психического отражения, любое воздействие выступает как имеющее непосредственное отношение к реализации потребностей живого организма в силу специфики его взаимоотношений с диффузной средой. Соответственно, любое воздействие вызывает реакцию в силу непосредственного влияния на состояние той или иной потребности, на поддержание существования организма.

Следующая ступень развития живого возникает вместе с несовпадением «…с одной стороны, тех свойств среды, которые отражаются и побуждают деятельность животного, а с другой стороны, тех ее свойств, которые, воздействуя на животное… определяют собой… поддержание его существования» (там же, с. 52). Это несовпадение возникает в условиях жизни организма в «вещно оформленной» среде и порождает эволюционную необходимость возникновения психического отражения среды.

Первым уровнем развития психического отражения в животном мире является уровень элементарной сенсорной психики, характеризующийся, по А.Н.Леонтьеву, тем, что животное способно реагировать на воздействие, сигнализирующее о присутствии потребностно значимого объекта, то есть на воздействие, обладающее биологическим смыслом для животного, хотя само это воздействие как таковое (например, запах хищника или, напротив, жертвы) не связано с энергетическими процессами поддержания жизни организма. С другой стороны, животное способно воспринять лишь объекты, окрашенные для него биологическим смыслом; объекты, лишенные смысла, попросту не воспринимаются им. Сошлемся на эксперименты над лягушкой, проведенные Дж. Леттвином с соавторами (см. Петрушевский, 1967, с. 363). Перед лягушкой образовали цветную панорамную модель ее родного болота и стали перемещать в нем предметы разного размера, в том числе двигать все «болото». Лягушка реагировала только на движущийся предмет, равный по размеру мухе, на фоне неподвижного болота. Крупные движущиеся предметы, неподвижная «муха» и движущееся «болото» не вызывали у лягушки ни малейшей реакции. Этот эксперимент иллюстрирует мысль А.Н.Леонтьева о том, что первично сенсорные модальности неразрывно связаны с аффективностью, с субъективностью и «биологическим знаком» (Леонтьев А.Н., 1986, с. 74; 75).

Следующий, более высокий уровень развития психики животных – стадия перцептивной психики – характеризуется возможностью психического отражения не только отдельных внешних воздействий в форме элементарных ощущений, но и возможностью целостного восприятия вещей. В деятельности животного при этом выделяются звенья, относящиеся не к самому предмету потребности, а к условиям, в которых этот предмет дан. Иными словами, происходит выделение предмета потребности из ситуации и возникновение производных смыслов, то есть наряду с биологическим смыслом предмета потребности животное руководствуется и опосредованными, многозвенными смысловыми связями. Вместе с тем животным, находящимся на стадии перцептивной психики, недоступно решение двухфазных задач, для которого необходимо выполнение специальных подготовительных операций, не приближающих его к предмету потребности в чисто пространственном отношении. Только с переходом на высший уровень развития психики животных – уровень интеллекта – становится возможным временное отвлечение животного от присутствия в поле предмета потребности. По-видимому, если на стадии перцептивной психики условия достижения предмета потребности получают производный биологический смысл лишь ситуативно, ad hoc, то на стадии интеллекта такой смысл приобретает определенную степень устойчивости, что и лежит в основе окончательного обособления операции, направленной на эти условия. Поэтому только высшие приматы решают задачи, требующие, например, сначала оттолкнуть от себя приманку с тем, чтобы затем достать ее с другой стороны. Двухфазность интеллектуальной деятельности животных связана, таким образом, с приобретением определенной устойчивости производными биологическими смыслами объектов действительности.

Даже этот весьма поверхностный анализ позволяет увидеть, что по мере усложнения психической организации и строения деятельности животных имеет место расширение способности животных активно относиться к объектам и явлениям внешнего мира, не служащим непосредственно реализации актуальных потребностей. Эволюционная необходимость этого расширения обусловлена увеличением в поведении животных удельного веса гибких форм приспособления, основанного на индивидуальном научении. В этих условиях необходимой предпосылкой эффективного приспособления будет являться ориентировка в широком круге объектов, явлений и воздействий внешнего мира, лишь опосредованно и (или) потенциально связанных с реализацией потребностей живого существа, то есть обладающих для него производным биологическим смыслом.

При переходе к человеку, наконец, происходит качественный скачок, связанный с возможностью воспринимать объекты и явления, в том числе и нейтральные, в контексте индивидуальной жизнедеятельности, через призму социального опыта, совокупной общественной практики. Было бы ошибкой, естественно, считать, что в жизнедеятельности человека смысловая регуляция играет меньшую роль, чем в жизнедеятельности животных. Приобретая у человека чрезвычайно разветвленные сложноопосредованные формы, она, однако, позволяет ему освободиться от власти непосредственной ситуации, произвольно регулировать свое поведение, ставить и реализовывать отдаленные цели. Детерминированность жизнедеятельности субъекта миром, выражающаяся в смысловых связях, развиваясь, переходит в свою диалектическую противоположность – в способность субъекта активно действовать, целенаправленно изменяя свой жизненный мир.