Андрей Пузырей - Психология. Психотехника. Психагогика

Тем самым, сама эта новая психология и должна быть ответом на кризис в психологии, быть разрешением хронической кризисной ситуации, сложившейся в ней.

Следует подчеркнуть, что, ближайшим образом, разрешение кризиса следует ожидать не от создания «общей психологии», но именно от разработки самой «новой психологии».

«Новая психология», по мысли Выготского, в отличие от интроспективной психологии, должна быть, прежде всего, «объективной наукой», однако – в отличие от бихевиоризма – наукой о сознании (психике, личности). В отличие от всей прежней академической психологии, «новая психология» должна быть наукой о сознании (психике, личности) – не в тех «абстрактных», искусственных, лабораторных, вырожденных формах, с которыми по необходимости только и можно иметь дело в эксперименте, но – с теми формами, с которыми имеют дело реальные практики психотехнической работы с сознанием (психикой, личностью) человека. Иначе говоря, «новая психология» должна иметь дело не с искусственными препаратами от человека, создаваемыми в эксперименте, но с «естественными» организмами и органами сознания, складывающимися в практике, она должна быть – в одном слове – «конкретной» психологией человеческого сознания.

Наконец, в силу принятых Выготским предельных целей и ценностей психологической работы – как поиска пути к «новому человеку», иначе говоря – в силу не созерцательной, чисто познавательной (в традиционном смысле) установки, но – установки психо– и шире: «человекотехнической» – новая психология должна стать наукой не о ставшем, наличном сознании человека, но – о сознании и личности становящихся, находящихся в «переходе», в трансформации, или, иначе говоря, о сознании и личности развивающегося, духовно растущего человека, человека, совершающего работу по своему развитию и духовному освобождению. Напомним в этой связи приведенный выше парафраз тезиса Адорно: «нормой должна стать личность человека незаурядного, одаренного и непрестанно работающего над своим психическим и духовным развитием».

«Новая психология», стало быть, должна быть способна «овладевать» практикой – в плане как теоретического осмысления ее и создаваемых тем самым новых путей ее организации и реорганизации (ход «от науки – к практике»), так и ассимиляции опыта, в ней накопленного (ход «от практики – к науке»).

Выготский пытался показать, что даже такую фундаментальную, на первый взгляд, оппозицию – которая была предметом чрезвычайно острых дискуссий в психологии того времени, – как оппозиция «субъективного» и «объективного» методов – в той форме, в которой эта оппозиция совпадала с разделением психологии на интроспективную и поведенческую, – нельзя в действительности считать решающей.

Интроспекционизм и бихевиоризм, утверждал Выготский, растут из одного корня. И тот, и другой полагают, что наука может изучать только то, что доступно непосредственному восприятию. Разница состоит лишь в том, что одни, доверяя внутреннему «глазу души», пытаются строить всю психологию применительно к его свойствам и границам его действия, тогда как другие, напротив, не доверяя ему, хотят изучать только то, что можно пощупать настоящим глазом.

«Необходимость принципиально выйти за пределы непосредственного опыта, – писал Выготский, – есть вопрос жизни и смерти для психологии» ( Выготский , 1982, т. 1, с. 347). Психология должна преодолеть представление о том, что непосредственный опыт (безразлично: внутренний или внешний) является единственным источником и естественным пределом научного познания.

Одно из условий выхода психологии из кризиса и перехода к истинно научной психологии состоит в том, чтобы психология перешла к «косвенному» методу познания.

«Психологии, – писал Выготский, – еще предстоит создать свой термометр» ( там же , т. 1, с. 351), то есть найти способ «объективации» (вернее было бы сказать: «экстериоризации») изучаемой ею психической реальности. Ей, далее, необходимо разработать метод анализа, истолкования этих объективированных форм существования психики, то есть способ воссоздания, реконструкции психического плана по его «косвенным выражениям» на основе прежде установленных «закономерностей».

В отличие от телескопа, «термометр», по мысли Выготского, есть уже не прямое «продолжение» и усиление наличной у человека способности («зрения»), или, строго говоря, даже – есть уже не прибор, лишь улучшающий условия для срабатывания некоторой естественной способности, непосредственно предназначенной для отражения данного параметра, но есть аппарат, по существу «замещающий» недостаточную для данной задачи естественную способность («восприятия температуры»), или даже – есть аппарат, впервые делающий возможным косвенное – опосредованное прибором – восприятие некоторого, вообще прямо не наблюдаемого и не воспринимаемого параметра.

Иначе говоря, аппарат этого рода как бы восполняет, компенсирует дефициентность способности восприятия не прямо – не за счет трансформации (достраивания) самой этой дефициентной способности, – но «на обходных путях», в «обход» ее – за счет переключения деятельности на другие способности, которые – в совокупности с этой искусственной приставкой – дают возможность косвенного восприятия нужного параметра.

При этом оказывается уже возможным иметь дело не только с такими – в известных пределах и с определенной точностью все же «непосредственно воспринимаемыми» – параметрами, как температура тела, но с параметрами, непосредственно вообще не воспринимаемыми – такими, например, как концентрация некоторых газов или характеристики тех или иных физических полей. Но главное здесь все же даже не в том, может или нет соответствующий параметр непосредственно восприниматься естественной способностью человека, но в том, как, каким образом он воспринимается с помощью дополнительного амплифицирующего аппарата, или – куда и в какой функции «подключается» этот аппарат: непосредственно к соответствующей дефициентной естественной способности для ее прямого «продолжения» или же, напротив, к некоторой совершенно другой способности, в границах своего естественного функционирования вообще не предназначенной к «отражению» данного параметра (зрение – температуры), не «предназначенной» для компенсации – с помощью ее амплифицирующего действия – исходной, дефициентной способности [46] . Уже из сказанного нетрудно усмотреть родство рассуждений Выготского при обсуждении проблемы косвенного метода в психологии с теми ходами его мысли, которые мы рассматривали при разборе его дефектологических работ. И это, конечно, не случайно. По существу, в обоих случаях мы имеем дело с одной и той же ситуацией, только в одном случае она взята в чисто практическом, «психотехническом» ракурсе, в контексте проблемы компенсации «реальных» дефектов – в узком, специальном, клиническом смысле этого слова, тогда как в другом – в сугубо методологическом плане проблемы создания функционального органа для осуществления исследовательской деятельности, то есть – в плане проблемы объективного метода в психологии. Это обстоятельство имеет исключительное значение с точки зрения того уникального для психологии решения проблемы объективного метода, которое мы находим впоследствии в рамках собственно культурно-исторической теории.