Константин Гуревич - Дифференциальная психология и психодиагностика. Избранные труды

Нужно также вспомнить, что создано множество методик, которыми диагностируются такие свойства индивида, как темперамент, характер, а также способности. Каждое из этих свойств исследуется, так сказать, само по себе, в их относительной изоляции друг от друга и помимо интегрирующего образования; оно и не замечается в таких исследованиях. Наверное, наиболее резко такое изолированное перечисление отдельных психологических черт (факторов) дано Р. Кеттеллом (Cattell R., 1957). Допустим, что эти факторы и в самом деле имеют существенное значение для характеристики индивида, независимо от того, совпадают ли в данном случае перечисленные факторы с тем пониманием личности, которое дано выше. Но это допущение ни на йоту не открывает, как взаимодействуют между собой эти факторы, равны ли они по своему значению. Ответ на этот вопрос, разумеется, напрасно было бы искать в словаре, где перечислены факторы, вошедшие в лексикон данной нации; но их-то и использовал со своими добавлениями Р. Кеттелл.

Серьезная попытка представить в экспериментальном воплощении главные черты личности была предпринята В. С. Мерлиным в опубликованном уже после его смерти труде, посвященном личности (Мерлин В. С., 1988). Перечислены пять групп методов, которые могли бы раскрыть психологию личности. Но и в этом труде дело не доводится до того, чтобы выдвинуть в качестве основного предмета исследования психическое образование, которое можно было бы считать объединяющим и, можно сказать, «дирижирующим» в индивидуальной психике.

Выдвижение личности в качестве объекта психологической диагностики означает, что принимаются те требования, которые стали классическими в этой психологической дисциплине. Методики, применяемые в целях диагностики, должны быть в том или другом виде валидизированы, должно быть показано, что они испытывают тот психологический процесс, для изучения которого они и создавались. Другими словами – каков тот критерий, при сопоставлении с которым можно было бы осуществлять валидизацию, когда объектом диагностики является личность.

В отечественной психологии принимается как аксиома формула – личность, сознание, поведение формируются и проявляются в деятельности. Принимая это положение, нельзя забывать о том, что деятельности не однородны, что они не лишены своеобразия, не лишены таких признаков, которые прямо апеллируют не к одним и тем же психологическим особенностям выполняющего деятельность индивида. Сравним для примера деятельность крупного организатора технически сложной отрасли промышленности с ее многочисленными связями и зависимостями с деятельностью клерка, занимающегося регистрацией поступающей и отправляемой переписки, или творческую деятельность Гоголя с деятельностью Акакия Акакиевича Башмачкина. Точно так же нельзя забывать о том, что и сам индивид как-то относится к той деятельности, которую он намеревается осуществлять или уже осуществляет. Отбросив случайное для данного аспекта, психологически несущественное, что может заключаться в этом отношении (престиж, географическое расположение места деятельности, материальные предпосылки и прочие), нужно будет признать, что решающая роль в возникновении отношения все же принадлежит психологическому соответствию индивида и его деятельности.

В идеале это соответствие и должно детерминировать формирование направленности. Главное же, что следует иметь в виду, когда дело идет об этом отношении, состоит в том, что оно имеет вполне объективную основу. Ни требования самой деятельности, ни психические особенности индивида не могут трактоваться как субъективные феномены, зависящие от субъективного сознания. Поэтому и невозможно трактовать возникающие отношения как субъективные. Отсюда следует, что и признаки личности, в том ее понимании, которое дано в начале настоящего сообщения, должны учитываться в их объективном значении. Это, в свою очередь, должно быть учтено и в истолковании положения – «психика, сознание, поведение проявляются и формируются в деятельности». Проявление и формирование всего того, что дано в этом положении, определяется тем, каков объективный смысл складывающегося отношения в диаде «личность – деятельность».

Не всегда индивид выбирает для себя деятельность вполне добровольно, даже тогда, когда это ему так представляется. Выбор связан с целым комплексом разнообразных условий, с тем, какое место занимает деятельность (или несколько взаимосвязанных одной профессией деятельностей) в социальной иерархии, как они оцениваются теми людьми, с которыми желает или вынужден считаться индивид, с его собственным представлением о себе и своих возможностях; нельзя недооценивать и роль подражания. Речь о том, каковы исходные предпосылки формирования направленности, еще впереди, но вряд ли можно удивляться тому, что ее первоначальное появление нередко даже вызывает разочарование, растерянность и в конце концов ведет к возникновению новой направленности.

Вообще, выдвигая психологическое понятие направленности, необходимо помнить, что она не может восприниматься как возникшее в психике индивида неизменяющееся образование. Надо полагать, что первоначально возникает лишь «эмбрион» направленности в виде не до конца осознаваемых мыслей, недостаточно ясных и не обладающих еще директивной силой. Индивид, возможно, не всегда понимает, какое значение в его жизни приобретает зародившийся строй мыслей и их логика, до конца недодуманные и еще не получившие завершения. То вдруг, то постепенно формируются мысли о том, как сложится жизненный путь. Это можно было бы назвать процессом созревания направленности. Сколько на это понадобится времени, трудно предсказать. Все зависит и от внешних обстоятельств, и от индивидуальных особенностей самого индивида. Может быть, индивид и вовсе не осознает до конца, не сможет осознать, какой могла бы стать его направленность, если бы она сформировалась.

Нельзя представлять даже сформировавшуюся направленность как четкую прямую линию, обусловливающую все побуждения, мотивы и все поведение индивида. Находясь в потоке жизни, индивид иногда внезапно открывает в себе какие-то ранее нереализованные возможности, и их он не может оставить без осуществления. Печальный опыт войн наглядно демонстрирует, как человек, далекий по своей профессиональной деятельности от деятельности, связанной с войной, неожиданно легко овладевает такой деятельностью. Мало того, он воспринимается как созданный для нее. Конечно, подобные случаи не обязательно наблюдаются только в военных видах деятельности – это хорошо знают опытные педагоги и вдумчивые руководители научных и индустриально-административных организаций.