Андрей Теслинов - Концептуальное мышление в разрешении сложных и запутанных проблем

«К настоящему времени разработаны, оформлены, хранятся в памяти компьютеров и используются сотни конструктов. Их совокупность несколькими различными способами упорядочена от простых к сложным по отношению „состоять из“. Основным является способ, при котором за исходные берутся „предсистемные“ конструкты, представляющие фундаментальные отношения (порядка, эквивалентности, изменения и др.), из которых строятся различные классы систем. Более сложный способ основан на использовании отношения „существования“. Самым сложным, крайне необходимым и наименее разработанным является способ упорядочения, который основан на фундаментальных представлениях о развитии.

По отношению к предметным областям конструкты делятся на две группы. К первой относятся такие, которые могут быть использованы в широком разнообразии предметных областей („для любых“). Противоположная группа конструктов может применяться только в более или менее узких классах предметных областей. Типичными представителями этой группы конструктов являются „целенаправленная система“ и „техническая система“. Последняя построена на базе конструктов процессной системы, морфологического отношения „состоять из“ и некоторых других. Другим примером может служить комплекс системогенем, определяющих структурно сложные понятия „создавать“, „строить“, „порождать“». [129]

Сложность – это категория, вовсе не предназначенная для характеристики «вещей», которые мы пытаемся познать. Сложность – характеристика наших познавательных трудностей. Там, где мы не можем помыслить какую-либо «вещь» просто, где для описания объекта нам требуется несколько моделей да еще и со множеством деталей, там мы имеем дело со сложностью. Сложное для одного человека совсем не означает сложное для другого. Правда, есть и объективные сложности. Особенно ярко это проявляется в сфере принятия решений.

«Наши чисто факультативные прикидки таковы. Выбор сорта колбасы покупателем – это 1 решение; выбор специальности абитуриентом – 2 решения (институт и факультет); проведенная брокером торговая операция – 6-10 решений; проект новой авторучки, вымучиваемый конструктором, – 100–200 решений; бизнес-план – 100—10 тыс. решений; жилой дом – 1 тыс. – 10 тыс. решений; автомобиль – 10 тыс. – 100 тыс. решений; самолет—100 тыс. – 1 млн решений; развитие региона – 1 млн—100 млн решений; народное хозяйство – 1 млрд—1000 млрд решений». [131]

Итак, сложность хотя и связана с объектами, которыми мы занимаемся, но она есть категория познавательного процесса. Сложность преодолевается с помощью метода, именуемого «система».

Всех, кто со смыслом и без смысла употребляет термины «система», «системный подход», «системная методология» и подобные им, объединяет интуитивное понимание того, что легче всего освоить сложное явление можно, лишь поделив его на связанные части, то есть превратив его в систему. Там, где мы встречаемся со сложностью, почти нет других инструментов постижения ее, кроме инструментов системного подхода. Правда, со сложностью еще «работает» философская мысль как живое и свободное постижение любых явлений действительности. Но, во-первых, задача философии – открывание истины, а реальность ставит задачи и другие, например, управление сложностью. Во-вторых, системный подход в наиболее возвышенном и конструктивном смысле и есть философия. Именно такое звучание приобрела системология в концептуальных техниках.

Несколько лет назад в одной дискуссии с английскими коллегами прозвучало примерно следующее: «Как же вам везет в России – за такой короткий путь испытать столько развивающих потрясений!» Действительно, наиболее сильное развитие сознания происходит в период перемен. Правда, осмысление этого развития нуждается в праздности. Стремительно развивающийся бизнес в России пока создает условия для первого, а не для второго. Это Европа уже «вышла на пенсию» и в пенсионной праздности могла бы позволить себе неспешное осмысление плодов перемен. Но, видимо, праздность кроме спокойствия несет в себе и ослабление интереса к жизни. То, что сегодня приходит к нам в оболочке «последних достижений западной мысли» в области системных теорий и подходов, слабо, хотя и весьма доступно повторяет системные идеи 60-х годов.