Дэниел Харрис - Подонок в вашей голове. Избавьтесь от пожирателя вашего счастья!

– То есть, если найдут что-то, что противоречит Вашим убеждениям, Вы просто поменяете свои убеждения?

– О, да. Да.

Какой обнадеживающий ответ. И все же мне было интересно, касается ли это вопроса перерождения. Если бы ученые могли доказать, что он не является перерождением предыдущего Далай-ламы, это уничтожило бы его религиозную и политическую силу, и тогда он стал бы обычным стариком с козырьком на голове.

Следующий проверочный вопрос.

– Всегда ли спокоен Ваш разум? – спросил я.

– Нет, нет, нет. Иногда я теряю терпение.

– Правда?

– Да. Тот, кто никогда не теряет терпение, скорее всего, не из этого мира, – сказал он, показывая на небо и громко хохоча. Его глаза блестели за толстыми очками.

– То есть, если кто-то говорит, что никогда не теряет терпения, Вы не верите?

– Нет. Кто-то говорит, что это сверхъестественная сила. Я не верю.

За несколько минут он доказал свою адекватность лучше, чем Экхарт Толле или Дипак Чопра.

Я сидел там среди камер, членов моей бригады, людей из Эмори, тибетской свиты Его Святейшества, и на меня снисходило понимание того, что Далай-лама был в длинном списке тех людей, о которых я судил поспешно и несправедливо. В конце концов, даже если этот человек предлагал метафизическую программу, под которой я не мог подписаться, он все же играл ключевую роль в продвижении осознанности, он инициировал и поддерживал научные исследования медитации. Что еще важнее, понял я, нельзя недооценивать то, что он сделал в ответ на вторжение Китая в Тибет, его постоянные призывы к прощению и ненасилию.

Я заметил, что мое состояние – и физическое, и ментальное – изменилось в ходе интервью. Не то чтобы я более отчетливо чувствовал биение своего сердца, как это было у Скорсезе, но так же, как академики, я наклонился вперед, и мое лицо начало выражать благоговение, насколько оно умеет это делать. Я с облегчением отметил для себя, что Далай-лама и сам очень вовлечен в разговор. Я читал, что он откидывается назад, когда теряет интерес. В момент нашего разговора он был наклонен ко мне, а его глаза сияли.

К концу нашего двадцатиминутного разговора (тибетцы были не менее пунктуальны, чем менеджеры Толле) на поверхность вышло кое-что, что радикально изменило мое мнение о сострадании. Я упомянул один из его постов в твиттере, который он сделал как раз когда я переживал из-за повышения, которого ждал от Уэстина. Кстати, то, что у него был блог в твиттере, было еще одним поводом для любви к этому парню, хотя его вели, очевидно, его люди.

– У Вас есть цитата, которая очень мне нравится. Вы пишете: «Большинство наших тревог, волнений и тоски выходят из нашего собственного самолюбования и эгоцентризма». Но не нужно ли быть слегка эгоцентричным, чтобы добиться успеха в жизни?

– Самолюбование – это естество, – сказал он (я полагаю, он имел в виду, что это естественно). – Без него мы, люди, стали бы бесчувственными роботами. Но нужно развивать в себе заботу о благополучии других, вот что по-настоящему приносит пользу.

В моей голове словно зажглась лампочка.

– Мне кажется, Вы говорите о том, что есть какой-то свой интерес в том, чтобы проявлять сострадание?

– Да. Практика сострадания определенно приносит пользу. Я обычно говорю так: мы эгоистичны, но не глупо эгоистичны, а скорее по-мудрому.

Это стало каким-то новым витком для меня. Не будь добрым ради доброты, говорил он. Делай это, потому что доброта помогает тебе самому, она размывает границы твоего эго. В сочетании с личной заинтересованностью сострадание внезапно стало чем-то, о чем я мог бы говорить и даже, возможно, делать.

После интервью Далай-лама обмотал вокруг моей шеи белый атласный шарф и дал свое благословение. Пока съемочная бригада собирала вещи, он подозвал меня еще раз и сказал, что если я серьезно увлечен буддизмом, то я должен прочитать его любимую книгу, которую написал древний мудрец по имени Шантидэва. Люди из отдела связей с общественностью университета Эмори с трепетом в голосе говорили, что, скорее всего, я ему понравился, если он сказал мне это.

В конце концов я так и не прочитал книгу. Но я определенно принял мысль о том, что нужно быть добрым ради собственного блага.

На самом деле, передовая наука подтверждала слова Далай-ламы о том, как полезно не быть сволочью. Прямо в кампусе университета Эмори ученые брали обычных людей и проводили им краткий курс медитации сострадания. Затем в лаборатории их помещали в стрессовые ситуации, и одним из стрессовых элементов была направленная на них камера. Эта подробность была особенно важной для меня. Ученые обнаружили, что у медитирующих людей не так активно вырабатывается кортизол – гормон стресса. Другими словами, практика сострадания оказалась полезной, ведь она помогает телу справляться со стрессом. Стресс не проходит незамеченным – постоянная выработка кортизола может привести к сердечным заболеваниям, диабету, развитию старческого слабоумия, депрессии или раку. Другие исследования показали, что медитация, направленная на сострадание, так же, как и практика осознанности, приводит к развитию серого вещества в префронтальной зоне, которая регулирует эмоции. Это означает, что метта тоже помогает отвечать, а не реагировать. Согласно исследованию в Гарварде, у людей, практикующих метта, более длинные теломеры – части хромосом, которые становятся короче с возрастом или под влиянием хронического стресса.

Однако не нужно обязательно практиковать медитацию, чтобы получать пользу от сострадания. Сканирование мозга показало, что проявления доброты похожи скорее на поедание шоколада, чем, скажем, на исполнение обязанности. Когда мы получаем подарок и когда жертвуем на что-либо, в мозге активизируются те же самые участки мозга. Нейробиологи называли это эффектом «теплого свечения». Также, согласно исследованию, люди с проблемами, будь то алкоголизм или СПИД, чувствуют себя лучше после волонтерской работы. В целом милосердные люди здоровее, счастливее, более общительны и успешны в работе.

Наиболее убедительным доводом для людей вроде меня, из которых сострадание не льется через край, было доказательство, что медитация действительно делает людей добрее. Главным ученым в этом вопросе был Джю-Бу по имени Ричи Дэвидсон (тот же Гарвард, тот же Бруклин). Он заведовал крупной лабораторией в университете Висконсина, который назывался Центр изучения здорового разума. Его команда провела исследования, которые показали, что те, кто практикуют медитацию, демонстрируют повышенную активность головного мозга в центрах, связанных с эмпатией. Например, они обнаружили, что детсадовцы гораздо охотнее дарят наклейки незнакомцам. Исследования других ученых добавили к этому, что медитация сострадания делает детей и подростков более дисциплинированными. В моем любимом эксперименте, проведенным университетом Эмори, люди носили диктофоны с собой несколько дней и записывали свои разговоры. Оказалось, что медитирующие были более склонны сочувствовать, проводили больше времени с другими людьми, больше смеялись и реже использовали слово «я».