Дэниел Харрис - Подонок в вашей голове. Избавьтесь от пожирателя вашего счастья!

После ретрита моя профессиональная спираль смерти продолжала закручиваться. 2011 год был богат на большие события: смерть Усамы бен Ладена, свержение Каддафи в Ливии, королевская свадьба Уильяма и Кейт, и меня не назначили ни на одно из них (последнее, правда, попадало у меня в категорию «я не стал бы этого делать, но могли бы и попросить»).

Иногда мне удавалось убедить себя, что я хорошо справляюсь. Когда туман скорби рассеивался, я сразу брал себя в руки. Я использовал метод ЗВОН – наблюдал, как эмоции проявляются физически, а затем прикреплял к ним какую-то отметку и спокойно отстранялся. Это напоминало мне, как солдаты и полицейские рассказывали мне в интервью о том, как нужно реагировать в экстренных ситуациях. Они почти всегда упоминали момент, в который «сработал рефлекс, выработанный на учениях».

А еще я с некоторой степенью самодовольства подумал, что более спокойный и сострадательный разум позволяет более трезво посмотреть на ситуацию, безо всяких ненужных эмоций. Я пытался смотреть на нее скорее глазами Бена, чем своими – так, как я делал это на ретрите метта. Этот человек всего лишь делал то, что мог, для того, чтобы расшевелить службу новостей. Может быть, я просто не соответствовал его представлению о члене идеальной команды? Я успокаивал себя мыслью, что принял здоровое понимание действительности, которое позволяло больше сосредоточиться на цикле добродетелей, меньше поддаваться ненужным сомнениям и лучше принимать решения.

Моя любящая жена при этом думала, что я тряпка. Пока я радовался тому, что оставил в прошлом вспышки гнева и долгое угрюмое молчание, ее страшно нервировало, что ее мужа так внезапно оставили за бортом. Каждый раз, когда выходил большой сюжет, я получал от нее сообщения, в которых она призывала меня отстаивать свои права. Вот как это могло выглядеть.

Я: «Я чувствую, что все еще не придумал стратегию, как выдвинуть себя вперед, не возвращаясь к своим старым сволочным привычкам».

Бьянка: «Понимаю. Но ты ничем не рискуешь, если будешь чуть более аггрессивным и перестанешь быть лишь пассивным командным игроком».

Я понимал, что она не критикует, но мне хотелось защищаться. Я пытался не направлять эмоции на человека, который хочет помочь, мне всего лишь хотелось закопать голову в песок и надеяться на благоприятный исход. Я просто не мог придумать другого выхода.

К этому времени перестали приходить милые письма от Бена – потому что я не делал ничего, чтобы заслужить их. Я не только перестал делать репортажи о больших событиях, но и слегка потерял мотивацию работать и заниматься журналистскими расследованиями, хотя это был мой конек. Мое рвение вытеснилось страхом и жалостью к самому себе. Я слышал, как Бен хвалит кого-нибудь на утренней телеконференции, остальные аплодировали, и мне тоже хотелось получить овации. Но все же чем больше я злился, тем меньше действий предпринимал. Я просто уходил в себя.

Через несколько месяцев уныния и бездействия, в июле 2011 года, я наконец решил все изменить.

Я написал Бену письмо, чтобы назначить встречу, и через несколько дней сидел в его кабинете, приготовившись думать о том, как исправить положение. Между диваном, на котором я сидел, и креслом Бена стоял широкий столик, заваленный угощениями. Там были стеклянные стаканы с солеными палочками, лакричные конфеты и даже связка бананов. Он пошутил, что ему нравится смотреть, как люди чистят и едят бананы в кабинете начальника.

Я был уверен, что он ожидает от меня длинную жалобную речь, но я внимательно обдумал предстоящий разговорл вместе с Бьянкой и решил выбрать другой путь. «Я много думаю о том, – сказал я, – что Вы не видите меня среди самых важных репортеров, и я хочу знать, что изменит Ваше мнение».

Его ответ нужно было видеть. В его голове практически ощутимо завертелись шестеренки. Он взвесил свой ответ пару раз, и секунд через пять напряженной работы операционной системы он заговорил.

– Прежде всего, – сказал он, – Вы ошибаетесь. Я еще как считаю Вас одним из главных игроков.

Однако, продолжал он, есть важные проблемы, о которых необходимо подумать. Самая значительная из них: я не слишком стараюсь лезть в эфир. Бен сказал: «Думаю, Вы попали в ту классическую ловушку, когда ведущий выходной программы работает в субботу и воскресенье, а в остальные дни его не видно и не слышно». Это было правдой. «Я хочу, чтобы Вы активизировались», – сказал он.

Вторым пунктом было качество передач « Доброе утро, Америка ». Слишком часто, говорил он, ведущие начинают шутить на границе глупости. Я должен был взять это в свои руки. «Я хочу, чтобы Вы стали руководить», – сказал он. Я попытался возразить, что не хочу командовать или доминировать. Бен, который прекрасно знал, что я медитирую, внимательно посмотрел мне в глаза и сказал наполовину шутливым тоном: «Перестаньте пребывать в дзене».

В считаные минуты он вытащил на поверхность и идеально точно выразил мои ошибки. Нацепив маску хорошего йога, я стал слишком пассивным и уступчивым и этим подставил под угрозу карьеру, ради которой работал много лет. Мой отец боялся именно этого – я перестал быть эффективным. Столкнувшись с этой проблемой, я должен был засучить рукава и взяться за работу, но вместо этого я спрятался под одеялом. Возможно, я перепутал гармонию с мягкотелостью.

Это было одним из самых сложных и самых полезных профессиональных совещаний в моей карьере. В нем было столько суровой правды, сколько я не помню с тех пор, как мой начальник в Бостоне сказал мне, что я вредный. Только теперь проблема была диаметрально противоположной.

По счастливой случайности в тот же вечер у меня была назначена встреча с Марком Эпштейном. В такси по дороге в центр города я позвонил Бьянке и рассказал ей, как все прошло. «Он прав», – ответила она. Это было неудивительно, поскольку Бен, в принципе, повторил то, в чем она пыталась убедить меня все это время. «Это хорошо. Теперь ты, по крайней мере, знаешь, что делать».

Мы с Марком встретились в аляповатом японском ресторане под названием «Линия кисти», где подавали только дегустационное меню, а у официантов был очень важный вид. Сделав заказ, я принялся рассказывать Марку о том, что произошло в кабинете Бена. Он ответил весьма емкой фразой: «Спрячь свой дзен».

– Люди могут начать использовать тебя, если распознают твой дзен, – сказал он. – Есть определенный тип коллективной агрессии, который направлен против спокойствия – в таком случае дзен может обернуться слабостью. Если ты будешь демонстрировать пассивность, люди не будут воспринимать тебя всерьез. Поэтому я думаю, важно спрятать дзен и внушить окружающим, что собираешься конкурировать с ними.