Дэниел Харрис - Подонок в вашей голове. Избавьтесь от пожирателя вашего счастья!

Хладнокровие – не враг креативности

Счастье не превратило меня в блаженного зомби. Многих пугает миф, который возник еще во времена Аристотеля. Великий философ как-то заявил: «Все люди, добившиеся успеха в философии, поэзии, искусствах или политике… склонны к меланхолии». Но я обнаружил, что осознанность не сделала меня однотонно-ровным, а превратила в «знатока собственных неврозов», как назвал это один выдающийся духовный лидер. Один из самых примечательных выводов, которые я сделал, звучит так: тараканы в голове не помогают набраться сил, и избавиться от них гораздо приятнее, чем бесконечно их оправдывать. Джон Кабат-Зин выдвинул следующую гипотезу: наука рано или поздно должна доказать, что осознанность делает людей более креативными. Она очищает бытовое отношение к привычным устаревшим установкам и создает пространство для новых идей. На ретрите, например, меня переполняли идеи, я все время записывал их в тетрадь или в перерывах между медитациями оставлял самому себе записки на маленьких бумажках. Так что, кто знает, может быть, Ван Гог был бы еще более хорошим художником, если бы не был настолько несчастен, что даже отрезал себе ухо?

Не прикладывай силу

Трудно открыть бутылку, когда каждая мышца напряжена. Техника легкого расслабления служила мне верой и правдой и в телестудии, и при личном общении, и даже когда я писал тексты. Я увидел пользу от содержательных пауз и примирения с неопределенностью. Необходимо учитывать, что расслабление работает не всегда, но в любом случае оно действует гораздо лучше, чем моя старая привычка слепо ходить взад-вперед в поисках ответа.

Скромность защищает от нападений

Моя жизнь стала гораздо спокойнее, когда я перестал все время прибегать к приему «Да вы знаете, кто я?» Я перестал сжимать кулаки и позволять эго занимать положение, из которого ему удобно вести огонь на поражение. Тогда я начал лучше ориентироваться в запутанной системе отношений службы новостей АВС. Сдержанность – это благо, и она исключает возможность конфликта. Сдержанность сглаживает острые углы сравнивающего разума. В моей работе постоянно есть возможность броситься вперед с шашкой наголо. Что это за парень сидит за столом ведущего, пока я рассказываю о пьяной драке в баре? Понимание границ дало мне свободу. Конечно, есть нюансы – можно перестараться и стать внушаемым (см. пункт 2: спрячь дзен).

Не будь сволочью – к самому себе тоже

Одной из сторон моего убеждения «платы за безопасность» была уверенность в том, что единственный путь к успеху – создание концлагеря внутри собственной головы. Однако исследования показывают, что лучше быть «жестким, но милостивым». Люди, занимавшиеся медитацией сострадания к самому себе, легче бросали курить и соблюдали диету, они легче возвращались в нормальное состояние после неудач. Даже самые успешные люди иногда проигрывают. Если вы создаете собственный мир, в котором ваши ошибки прощаются, а слабости мягко исправляются, ваша стойкость растет в геометрической прогрессии.

Отстранись от результата

Отстраненность от результата + доброта к себе = = стойкость и выносливость, которым нет равных. Делай много, стремись к победе, но не жалей себя, если что-то не получается. Это, как мне кажется, имел в виду поэт Томас Элиот, говоря о способности «тревожиться и не тревожиться».

Что важнее?

Однажды я завтракал с Марком и Джозефом, и в сотый раз попросил их вместе со мной подумать о балансе между амбициями и спокойствием. Перед десертом Джозеф ушел в туалет. Вернувшись, он сказал с улыбкой: «Я придумал. Полезной мантрой в этом случае будет вопрос „ А что важнее? “» Сначала этот совет показался мне совершенно невнятным, но потом я хорошенько подумал об этом и в конце концов понял суть. Убиваясь насчет своего будущего, я научился спрашивать себя: чего же я хочу? Мне нравилась мысль об успехе, но вместе с тем я понимал, что по пути я переживу столько неприятных моментов, сколько вообще смогу вынести. То, чего мне хотелось по-настоящему, выразил Роберт Шнайдер во время моего любимого интервью на созданной мною музыкальной передаче « Подробности » (она началась примерно в то же время, что и « Вера », но очень скоро стало ясно, что фанаты инди-рока не хотят смотреть, как их любимые группы участвуют в интервью с мужчиной средних лет). Роберт Шнайдер называл себя «отмороженным на всю голову» вокалистом. Он был лидером группы 90-х «Apples in Stereo». Он был одним из самых радостных людей, которых я только встречал – он излучал любопытство, энтузиазм, постоянно говорил и двигался. Его круглое, лучезарное лицо и лысая голова делали его похожим на птенца малиновки. В конце интервью он сказал: «Самые важные вещи для меня – это, наверное, доброта и желание сделать что-то крутое».

Я гордо показал свой список Бьянке. В ответ она лукаво улыбнулась и сказала: «Но ведь ты не делаешь этого». Она имела в виду первый пункт – «не будь сволочью».

«Это же на будущее», – заверил я ее.

Ирония была в том, что с самого начала я искал мост между спокойствием и успехом, а теперь у меня были более широкие цели. Я согласился с тем, что говорили йоги старой школы, – сводить весь буддизм только к карьере было проявлением абсурда и узости мышления. Мой «Путь паникера» непременно должен был выйти на более высокий уровень и охватить существование в целом. Такие цели, как осознанность и отказ от стервозности помогли мне наладить отношения с людьми и с самим собой. Я больше не поддавался сильному влиянию своего гиперактивного эго. Я все еще боялся пустого небытия смерти, и все еще чувствовал свое обособленное от мира «я», но даже попытки избавиться от всего этого казались мне чем-то стоящим. Фразы вроде «будь здесь и сейчас», «очисти разум» и «единство с Вселенной» долгое время казались мне всего лишь бессмысленными штампами, следствием избытка пустых разговоров об осознанности, либо названиями альбомов группы «Оазис». Сейчас же они стали для меня жизненными установками.

Мне было невыразимо приятно видеть, как мои новые принципы дают мгновенный эффект в студии. С помощью креативности и трудолюбия я вернул себе уважение Бена. Через 9 месяцев после нашей первой встречи я попросил вторую – на этот раз я хотел задать ему вопрос по поводу этой книги. Я хотел спросить, что он думает насчет того, чтобы я описал свою историю с наркотиками. Впервые я рассказывал кому-то вышестоящему реальную подоплеку своих приступов паники. Было интересно наблюдать, как в его глазах появляется понимание, как он вспоминает и переоценивает то, что произошло. Мы обсуждали «за и против», и в итоге он сказал, что мне нужно еще раз подумать, но, скорее всего, в этом нет ничего плохого.