Дженни Мэнсон - Что это значит: быть собой?

Время в очередной раз помогло мне прийти в состояние, чем-то напоминавшее нормальное. Чувствуя себя немного лучше, я воспринял продвижение по работе как успех и удивился, что сумел справиться с ответственностью. В конце года мне предложили другую должность – опять повышение. Я согласился, и это событие, совпав с разрывом с первой женщиной, которой я наконец искренне открылся, полностью сломило меня изнутри. Я позвонил своему врачу и спросил его, легко ли попасть в монастырь. Он ответил, что это не особенно просто. Я с трудом продолжал бороться за существование и даже не пропустил ни одного дня на работе, хотя и был уверен, что все наверняка считают меня больным. Но я начал выздоравливать. И как только мне удалось освободиться от зимнего кризиса, меня сократили на работе, и умерла мама. Все это произошло в течение каких-то трех недель. Стоял 2001 год, мне было двадцать восемь лет.

В детстве я постоянно ощущал возможность смерти отца, но гораздо меньше верил в такую возможность для мамы. Когда мы вместе с папой отправлялись куда-нибудь вдвоем, я всегда боялся, что у него начнется сердечный приступ прямо у меня на глазах. Мама же не вызывала у меня беспокойства, пока мне не исполнилось тринадцать. Осознавал ли я в этом возрасте, что родители оба были уже довольно пожилыми людьми? Возможно. Повлияло ли это как-то на меня? Наверное. По правде говоря, какой-то страх расставания жил во мне с очень раннего возраста. Я отчетливо помню, как будто это было вчера, один случай, связанный с моим отцом. Мне было шесть лет. Мы находились в местном газетном киоске – крошечном магазинчике, который в то время напоминал мне пещеру. Мы часто ходили вместе с папой покупать для него кипу газет и сигареты. В этот раз я потерял отца из виду, когда он просматривал газеты. Мне показалось, что я его никогда больше не увижу, поэтому я страшно испугался. Я часто вспоминаю этот случай. Я уверен, что он не связан со страхом быть брошенным, а, скорее всего, стал проявлением болезни. Хотите верьте, хотите нет, но я до сих пор не могу долго находиться в магазине, не видя человека, с которым я туда пришел.

Смерть родителей (особенно мамы) была, конечно, очень болезненна для меня. Кроме того, смерть представляет собой огромную дозу реальности, а поскольку большая часть того, что я ощущал, находилась у меня в голове, а не в реальной жизни, то сосредоточенность на внешнем мире, а не на призрачных тенях, стала для меня облегчением, пускай и небольшим. По словам Уолперта, лучше страдать от горя, чем пребывать в депрессии.

Мне никогда не хотелось, чтобы это было именно так, но именно смерть моей матери привела к невероятному проявлению любви и нежности ко мне со стороны всех, кого я знал. В день маминых похорон, когда мы стояли у могилы и смотрели на венки, я потерял самообладание. Собравшиеся окружили меня, как будто я был бутоном цветка, а они – лепестками, и множество тел удерживало меня от падения. Я никогда не ощущал такой любви, как в тот момент, и она поддерживала меня еще несколько месяцев…

После смерти матери я поселился вместе с одним из своих заграничных друзей. Я слишком много пил и мочился в постель. Я безрассудно растрачивал свое наследство. Я начал писать роман и завел любовную связь с лесбиянкой. Я вернулся домой и стал встречаться с женщиной на четыре года старше меня. Освободившийся от повышенного напряжения на работе и защищенный, казалось бы, непробиваемой денежной подушкой безопасности, я расслабился и, пожалуй, впервые задумался над тем, что же мне все-таки делать со своей жизнью. Я баловался работой в области рекламы, но в итоге устроился торговым агентом в центральной части Лондона. Почти сразу я начал прилагать много усилий, не выдержал и решил встретиться со своим начальником в близлежащем кафе, чтобы отказаться от должности. Он предложил мне посмотреть, как я буду себя чувствовать после выходных.

Я работал как самаритянин. Однажды воскресной ночью я пережил самый ужасный визит, какой только можно себе вообразить. Несмотря на то, что я пишу это под псевдонимом, я по-прежнему не могу рассказать подробности, хотя речь идет о смерти двоих людей. Я отменил свой уход с должности. Мне казалось, что на работе я способен лучше пережить случившееся. Я стал более толстокожим, и моя команда добилась отличных результатов. Я мужчина , пользующийся успехом и зарабатывающий много денег. Я снова и снова получал повышение и в конце концов оказался на руководящей должности, для которой у меня не было опыта. Я ощущал неспособность вынести то, что надвигалось на меня, и когда это меня все-таки настигло, я окончательно сломался. Я начал принимать болеутоляющие, чтобы справиться со своими ощущениями. В итоге я пришел к исполнительному директору и, не имея смелости сказать ей правду, отказался от должности, чтобы «писать роман». Это было неправдой.

Теперь я дома и нахожусь на грани самоубийства. У меня осталось еще немного денег, которых хватит на то, чтобы прожить год или два, но я чувствую, что у меня нет больше сил. Так же, как матери плохо помнят боль, пережитую ими при рождении ребенка, я с трудом могу вспомнить свои прежние мысли и чувства. Лечение, похоже, принесло мне немного пользы. Моя подружка вселилась в квартиру, которую я купил год тому назад. А я был настолько подавлен и сломлен, что мне хотелось умереть. Я записал в дневнике, что без собственного ведома способен совершить самоубийство, и это очень меня пугает. Я не мог удержать в голове ни одной мысли, все забывал, оставлял ключи в замке, а двери незакрытыми, молоко в духовке, а чай в холодильнике. Несмотря на все это, я решил, что сыт по горло антидепрессантами, и мне пора от них отвыкать. Я пытался писать, но у меня не выходило ничего интересного или содержательного – отчасти потому, что мне было слишком стыдно брать за основу собственный опыт.

В новогоднюю ночь я лежал в постели. Я немного пришел в себя, но был очень слаб и понятия не имел, какой смысл имеет для меня жизнь.

«Просто расслабься, Стивен, – сказал я себе. – У тебя ничего не получится, если ты будешь напряжен. Попробуй немного расслабиться и посмотри, что из этого получится…»

Потом произошло нечто удивительное: в голову пришла мысль, которая показалась мне замечательной идеей для книги, просто гениальной идеей. Она возникла почти полностью сформировавшейся. Я встал и записал все, что, на мой взгляд, к этому относилось, и снова лег в кровать. У меня появились еще идеи. Я снова встал. Потом вернулся в кровать. Затем у меня еще возникли идеи, но мне не хотелось беспокоить свою подружку, поэтому я записывал их в темноте на бумаге, которую не видел, надеясь на то, что утром смогу прочитать написанное.