Дэн Хёрли - Стань умнее. Развитие мозга на практике

В субботу вечером, через шесть часов после выступления Энгла, состоялось закрытие конференции, тоже со стендовыми докладами. Ссылаясь на работу Джейсона Чейна в качестве источника вдохновения, группа исследователей из Университета Питтсбургского Центра невральной основы когнитивных функций описывала свое тщательно разработанное исследование. В нем приняли участие 45 носителей английского языка, их разбили на две группы. Первая прошла адаптивный тренинг рабочей памяти, сложность которого росла по мере повышения эффективности испытуемых; вторая занималась неадаптивным тренингом. Заключительные тесты дали поразительный результат. Среди тех, кто обучался адаптивным способом, ученые выявили эффект дальнего переноса на навык, не имеющий ничего общего с тренинговым заданием (и потенциально очень полезный в реальной жизни). В частности, рабочая память этих испытуемых заметно улучшилась, что выразилось в большем числе запоминаемых ими арабских слов. Исследователи сделали вывод: «Данные результаты четко указывают на то, что увеличение объема рабочей памяти путем адаптивного когнитивного тренинга позитивно влияет на эффективность изучения второго языка» {187}.

Если конференция Психономического общества была по размерам в двадцать раз меньше собрания Общества нейронаук, то конференция Международного общества научных исследований в области интеллекта составляла двадцатую часть от предыдущего мероприятия. За три дня последней конференции, проходившей в Сан-Антонио в середине декабря, я насчитал всего 75 участников. Энгл не приехал, но Джегги предстояло стать одним из ведущих симпозиума по вопросам развития интеллекта в рамках конференции, где многим старшим коллегам открывалась отличная возможность допросить ее, что называется, с пристрастием.

Когда я огляделся в зале, где собрались ученые, у меня создалось впечатление, что это мероприятие вполне можно было бы назвать Международным обществом белых стариков в синих спортивных пиджаках. Строго говоря, в зале находились не только мужчины; я насчитал 14 женщин. И не все были старыми: встречались и сорокалетние, и даже тридцатилетние. Но все же людей пожилого возраста присутствовало намного больше, чем на типичной научной конференции, и абсолютно все были белые. Это, без сомнения, объяснялось откровенно расистской репутацией некоторых членов общества, двое из которых скончались за год до описываемого мной мероприятия: Фил Раштон (которого Энгл в моем с ним разговоре назвал «худшим из худших») и Артур Дженсен. Раштона многие давно считали чокнутым отморозком; он «прославился» тем, что раздавал своим студентам анкеты, в которых просил их описать свои сексуальные привычки и указать размер пениса. Дженсена же, по мнению некоторых, несправедливо обвинили в расизме, после того как он в 1969 году опубликовал в Harvard Educational Review труд под названием «Насколько мы можем повысить IQ и академическую успеваемость?» {188}. Ужасно длинный и на редкость скрупулезный отчет в 125 страниц заканчивался весьма мрачным резюме (кстати, эту точку зрения почти 40 лет, вплоть до публикации статьи Джегги и Бушкюля, разделяли многие ученые). Речь в нем, в частности, шла о том, что интеллект человека определяется преимущественно генами; ими же объясняются большинство типичных различий между расами, и, следовательно, изменить данную ситуацию практически невозможно.

Однако надо отметить, кроме «белых стариков» и Сюзан Джегги конференция Международного общества привлекла внимание еще и Адама Рассела из Управления перспективных исследовательских проектов Национальной разведки США (IARPA). Это, так сказать, шпионская версия Управления перспективных исследовательских проектов Минобороны США (DARPA). Рассел рассчитывал получить тут заявки на гранты для своей новой программы под названием «Развитие адаптивного логического мышления и навыков решения задач и проблем». И я решил, что раз такие ученые сочли конференцию достойной своего посещения, то я оказался в хорошей компании. К тому же мне очень хотелось посмотреть, удастся ли Джегги убедить в своих взглядах собравшееся тут весьма консервативное научное сообщество. Если у нее это получится, в сомневающихся останется разве что Рэнди Энгл и его клика особо ярых скептиков.

По иронии судьбы точно в день открытия конференции – в четверг 13 декабря – New York Times напечатала большую публицистическую статью Николаса Кристофа под названием «Это умный, умный, умный мир» {189}. Автор статьи ссылался на исследование новозеландского ученого Джеймса Флинна, который одним из первых заметил, что средний балл IQ во всем мире неуклонно растет вот уже на протяжении сотен лет. Человек, который в 1900 году набрал бы 100 баллов, по современным средним стандартам получит 70 баллов – достаточно мало, чтобы его можно было отнести к категории умственно недееспособных. Это явление, известное как «эффект Флинна», многие считают убедительным доказательством того, что гены не определяют умственные способности человека на 100 процентов и что немаловажную роль тут играет социальная и образовательная среда, а также питание {190}. «А это означает, – писал Кристоф, – что где-нибудь в Конго на нищей ферме с натуральным хозяйством работают потенциальные Эйнштейны; и ребята из Миссисипи, бросившие школу, не доучившись, при должной поддержке тоже могут стать Эйнштейнами».

Так уж получилось, что значительная часть описываемой мной конференции была посвящена анализу «эффекта Флинна». Некоторые выступающие отмечали, что разрыв в IQ между черными и белыми американцами на протяжении десятилетий сокращался, а разрыв в показателях богатых и бедных перестал уменьшаться в конце XX века. «Сегодня талантливые бедняки “выпали из обоймы”, – сказал Джонатан Вай из Университета Дьюка. – Они ведь рассчитывают на финансирование программ для одаренных и талантливых детей, а как мы все знаем, увеличения сумм на эти цели в настоящее время не производится».

Главный доклад на конференции делал Крейг Рэми, основатель нашумевшего проекта «Ликвидация неграмотности на раннем этапе». В рамках этой программы начиная с 1972 года 57 детей из Северной Каролины из бедных, в основном афроамериканских семей на протяжении пяти лет целенаправленно обеспечивались интенсивным высококачественным уходом и образованием. Впоследствии их достижения сравнили с результатами еще 54 детей схожего социального статуса, которые пять первых лет жизни получали лишь пищевые добавки и услуги социального обслуживания и здравоохранения обычного уровня. Анализ показал, что к тридцатому году жизни члены первой группы в четыре раза чаще имели высшее образование, за предыдущие семь лет в пять раз реже получали государственные социальные пособия, совершали значительно меньше правонарушений и становились родителями почти на два года позже, чем члены контрольной группы. Однако их IQ по сравнению со второй группой вырос весьма и весьма скромно, всего лишь на 4,4 балла. Некоторые исследователи сочли это четким доказательством того, что повлиять на врожденный IQ человека чрезвычайно трудно, как бы интенсивна ни была соответствующая программа (и сколько бы она ни стоила). Но Рэми в своем выступлении заявил, что, учитывая огромные достижения испытуемых в целом ряде важнейших аспектов человеческой жизни, к которым привела программа, подобная критика просто неуместна.