Вадим Гурангов - Искатели приключений на…

Стоило огненным русским барышням выйти в центр зала и затрясти своими многочисленными достоинствами, как кальянщик с быстротой молнии подскочил к ним. В этот момент он уносил два выкуренных кальяна. Встав перед девчонками, с кальяном в каждой руке, маэстро зашелся в бешеном африканском танце, виляя бедрами, приседая, отклоняясь назад, колыхая плечами на манер «Цыганочки», запрокидывая голову и вращая своими огромными глазами. Это был его настоящий звездный миг!

Угли в кальянах, погасшие, полетели в разные стороны, рассыпаясь красными искрами в полумраке. Несколько угольков подкатились к ногам Сергея.

– Вот это кураж! – восхитился Вовка. – Настоящий волшебник!

– Ага! А какие у него штаны! Мечта идиота! – отозвался смеющийся Серега.

Штаны и впрямь заслуживали особого внимания. Это были широченные шаровары из тончайшего, полупрозрачного белого «муслина», расшитые золотыми загогулинами, с болтающимся между ног просторным «мешком». Этот мешок, со всеми его многочисленными складками, очень смешно ходил ходуном во время танца.

На следующее утро экскурсовод Али поведал всему автобусу, что такие штаны с мешкообразной мотней являются традиционной бедуинской одеждой. Особый покрой, по его словам, позволяет удобно восседать на верблюде, не натирая ничего из столь необходимых кочевникам атрибутов.

Когда Вовка, вернувшись домой, рассказал об этом супруге, эрудированная Марго изложила ему другую версию, объясняющую столь необычную конструкцию бедуинских штанов.

Согласно преданию, должно состояться второе пришествие мессии – Магомет родится еще раз. Женщина недостойна его родить. Он должен появиться на свет из чрева мужчины. А поскольку неизвестно, кто будет этим счастливцем, то все мужчины должны быть всегда готовы принять мессию в оную одежду!

В последний тунисский вечер йога стала для друзей настоящей праздничной феерией, которую господин Аллах устроил на прощание.

Около пяти часов вечера Вовка с Серегой искупались в море и заняли место у самой стены, загораживающей бассейн от ветра. Теплые, мягкие, божественные лучи заходящего солнышка ласкали тело. Очень медленно крутили «Око», наслаждаясь каждым движением, каждой асаной, каждым прогибом, наклоном, выпадом, перекатом, вытягиванием, скручиванием… Йоги творили таинство, управляя и осознавая каждый вдох и выдох, упиваясь задержками, сливавшимися в бесконечность.

Тело трепетало и наливалось силой в каждой позиции. По нему прокатывались могучие энергетические волны. Но они были настолько нежными и приятными, что и слов подходящих взять негде…

Невыразимое блаженство снизошло на третьем круге «Ока Возрождения». Причем, как потом выяснилось, это случилось одновременно и с Вовкой, и с Серегой. Будто открылось мистическое Око, и перед внутренним взором друзей вдруг вспыхнули и замелькали удивительно яркие, живые картинки: пламенеющая арабская вязь, изощренные восточные орнаменты, мечети, старик Хоттабыч и Молла Насреддин, персидские пейзажи, караваны, бредущие по пескам, сверкающие великолепием дворцы с фонтанами и садами… И все это под тихую небесную мелодию.

Тараканов предложил на каждый вдох и выдох пропевать «Ла Иллаха Ил Алла» [15], и пятый-шестой круги были сделаны с этой молитвой.

Прикосновение к арабскому Востоку было очень волнующим. Мощь, нега и благодать наполняли каждое мгновение.

Наступило состояние гармонии, растворенности в мире: в ласковых солнечных лучах, в легких дуновениях ветерка, едва касающегося тел, в необыкновенно голубом небе… Вовка и Серега иногда на прогибах назад открывали глаза, сливаясь с небом. Вибрации были очень тонкими. Описать их трудно. На ум приходили слова: необусловленные счастье и любовь, нежность и сила, наполненность и восторг… Несмотря на хрупкость этого состояния, приходилось делать усилия, чтобы не рухнуть от экстаза на теплые каменные плиты.

У Вовки мелькнула мысль: «Вот так и растворяются, уматывая из Матрицы» [16].

Тело Сереги превращалось в пелену легчайших колыханий…

После того как йоги закончили последний круг, состояние достигло пика, и чувство благодарности миру захлестнуло их. Сергей с трепетом отправил всему миру воздушный поцелуй из самых глубин восторженного сердца. Тараканов благодарил солнце, небо и ветер, воздух и воду, птиц, поющих завораживающие песни, и медитативных кошек, наблюдавших за йогами, а также гостиницу, Тунис и всех тунисцев… Аллаха. В ответ на эту благодарность Вовку накрыл поток тончайших вибраций, словно множество серебряных колокольчиков зазвенело и захохотало внутри и вне его…

Из поездки в Африку Вовка с Серегой вернулись с немыслимым энергетическим зарядом. Тела налились Силой, как если бы они были сделаны из стали или алмаза, но при этом стали необыкновенно гибкими и пластичными и гудели, как туго натянутые струны. Они превратились в безупречные инструменты для приема потоков энергии, которые теперь стали очень плотными и в то же время невесомыми.

Тараканов давал Сергею почитать книги Болеслава [17], рассказывал много историй из своей практики и часто применял волшебные техники, когда друзья были вместе. Уже к концу мая Серега необычайно проникся техниками волшебства: прошел трехдневный семинар Болеслава и с лету стал применять техники волшебства. Игра пришлась ему по вкусу, ведь через йогу, дыхательные и другие энергетические практики он прочувствовал призрачность Матрицы и научился легко жонглировать картинами мира. К тому же Сергей всегда относился к жизни с юмором.

Несколько лет назад ему доводилось бывать в Ташкенте, и тамошние друзья настойчиво приглашали его вновь окунуться в энергетику Средней Азии. Так что после поездки в Тунис он стал подбивать Вовку посетить Ташкент и Самарканд.

Одна Серегина хорошая знакомая, ташкентская художница Карина, написала статью «Магия Самарканда». По совету друга Вовка с интересом ознакомился с ней.

«В Самарканде бытует притча, как однажды один здешний эмир, находясь в гостях в других землях, решил попотчевать своих друзей необыкновенными самаркандскими лепешками. Для этого он выписывал одного за другим лучших пекарей со своей родины, а те привозили с собой и самаркандскую муку, и родниковую воду и даже самаркандский уголь. Но патырные лепешки получались не самаркандского вкуса. И все пекари поплатились за это своей головой.

Последний же приговоренный самаркандский пекарь осмелился обратиться к эмиру с просьбой дать «Величайший Указ» звездам Самарканда: светить над печкой – тандыром, ибо этот магический свет огромных самаркандских звезд и есть тот самый недостающий компонент в рецепте приготовления самаркандских лепешек. По сей день вкус самаркандской лепешки известен как неповторимый. Конечно, неповторимый вкус имеет, к примеру, овечий сыр, приготовленный где-нибудь в старой доброй Англии. Однако в легенде о лепешках есть одно важное обстоятельство – Магическая сила звезд, влияющая на все, что происходит в Самарканде. Быть может, это одно из тех мест на Земле, про которые говорят, что «на него посмотрел Бог»?