Вадим Гурангов - Искатели приключений на…

Целью обзорной прогулки была «крепость с тронным залом», которая находилась на самом высоком холме со ступенчатыми склонами. Она представляла собой наполовину раскопанные вертикальные стены, образующие подобие улочек.

Вовке очень хотелось отыскать старинные монеты или какой-нибудь ятаган. Андрюха заявил, что для обнаружения металлических предметов местные бродят по городищу с миноискателями (!). Легкий ветерок развевал полы его расстегнутого пиджачка, обнажая дырявую подкладку и играя обтрепавшейся бахромой. Этот художник, подстать своему другу Володе, был не менее чудным. Про него тоже можно было сказать «Сталкер». Сохраняя серьезный вид, он пространно комментировал находки, то и дело отпуская уморительные фразочки. А его археологические байки невероятно веселили всю компанию.

По неисчерпаемости историй, чудаковатости и авантюрному нраву он очень напоминал Тараканову другого Андрюху – директора лесной бани [25], Более того, Вовка сразу причислил художника к архетипическому Андрюхе [26]. И даже уточнил, не катался ли самаркандец на Лабытнанговском поезде и не варил ли в восемьдесят пятом тройную уху из муксуна на Приполярном Урале.

Когда Вовка отрыл серую глиняную пимпочку с дырочкой, то Андрюха, не моргнув глазом, сообщил, что это кусок крышки от чаши для хранения ртути, которой в древность отравляли неугодных. Пимпочка очень напоминала верхушку фаллоса. Тараканов немедля приложил ее к молнии на своих шортах, искоса поглядывая на Ирину. Та демонстративно фыркнула и отвернулась.

Они неторопливо двигались вдоль развалин старой дороги. Андрей азартно вытянул из откоса обломок крупной белой кости и протянул его Ирине. Голосом, в котором слышался восторг Шлимана, откопавшего Трою, он воскликнул:

– Оцени, какая антикварная вещь! Это же большая берцовая кость! Ее можно отлично использовать как столовую ложку – суставная часть специально выдолблена.

Спускаясь вдоль высокой отвесной песчаной стены, он указал всем на половинку истлевшего человеческого черепа с тонкими, частично рассыпавшимися стенками и с детской непосредственностью заметил:

– А вот и череп ископаемого узбека!

Городище навевало мысли о бренности плоти и эфемерности Матрицы. Как стремительный росчерк падающей звезды, мелькаем мы на ночном небосклоне этого грандиозного театра сновидений…

Несколько утолив кладоискательскую жажду, Сергей со светилом филологии забрались на верхушку самого высокого холма в «крепости». Дул довольно сильный ветер. Помня о том, как в Тунисе во время йоги ветер рассеивал энергию, друзья поначалу хотели спуститься в какой-нибудь «зальчик», укрытый от ветра. Но воздушные потоки приятно охлаждали тело, разогретое палящими (несмотря на утренние часы) лучами солнца. В итоге было решено заниматься йогой на продуваемом пространстве.

На вершине холма было бугристое плато, где и расположились Вовка с Серегой метрах в десяти друг от друга, выбрав площадки поровнее.

Начали сразу с «Ока возрождения». Вовка двигался, как в замедленной съемке, растягивая удовольствие, надолго задерживая дыхание в наиболее энергетичных асанах. С первым же вдохом могучие струи энергии с напором хлынули в пластичный, послушный сосуд тела.

В отличие от плато близ Чимгана, высота была небольшая. Да и горы далеко, на самом горизонте. Так что животный страх упасть не возникало. Но при запрокидывании головы все равно тянуло вверх, хоть и не так сильно.

Когда Вовка выполнял наклоны, сзади представали перевернутые пригорки Афросиаба, парящие над бирюзовым небом, как над океаном. И от этого накатывало ощущение зыбкости и нереальности происходящего.

Солнце стояло уже высоко, поэтому на прогибах слепило глаза. Однако закрывать их не хотелось – открывавшаяся отсюда величественная панорама обладала своей неповторимой энергией и очарованием: голубоватое, ярко подсвеченное солнцем небо, холмистые степные просторы и вдалеке очертания горных хребтов, полускрытые в дымке. Впереди, чуть ли не под ногами – раскопки, а справа – Самарканд с его лазурными минаретами и пестрыми домишками, утопающими в зелени тополей и чинар.

Тараканов встал лицом к ветру, который упругой ласковой энергией вливался в грудь, голову и живот, обвивал гудящими струйками руки и ноги, обтекал корпус и создавал турбулентные течения, скользящие по задней стороне тела и втекающие внутрь. Ну и ну! Ветер играл с Вовкой, а Вовка играл с ним! В Суссе такого не было, хотя ветер дул почти все время.

Спасая от зноя, мощнейшие потоки прохладного наэлектризованного воздуха обдували тело, закручиваясь вокруг него десятками вихрей и воздуховоротиков. Гладя и массируя кожу, ветерок задувал в шорты, полоскал футболку, трепал волосы. Отвечая ему любовью и благодарностью, Вовка дыханием и движениями вращал, скручивал, растягивал, уплотнял его потоки внутри и снаружи тела, жонглировал ими. Он запуливал нежные ураганчики в разные стороны, вдувал ветер в теплую землю, дышащую запахами трав, выпускал из макушки, как воздушного змея, обрушивал вниз водопадики (в перевернутых позах). Словно ребенок, захваченный удивительной незнакомой игрушкой, Вовка блаженно игрался с ветром, слившись с ним в одно целое, став единой стихией. Они играли в прятки, догонялки, вышибалу, кувырки и еще невесть во что. Восторг, упоение, азарт, полет, изумление, озорство, неудержимая сила, нежность – все это переливалось в них, сверкая бесчисленными гранями.

Теплые ручейки сменялись более прохладными струями, меняли силу и направление движения. Тактильные ощущения все время были разные. Тараканов и не подозревал, что прикосновения ветра могут иметь такое множество оттенков. А когда испытываешь весь этот широчайший спектр ощущений одновременно всеми частями тела, да еще чувствуешь движение энергий внутри, вот это транс! Рай для кинестетиков, однако.

Впрочем, не только для них. Энерго-воздушные потоки ветра были видны расфокусированным взглядом – тончайшей, почти прозрачной дымкой, серебристых и золотистых цветов.

Но Вовка не только чувствовал и видел ветер, но и слышал его! От этого переворачивалось все сознание целиком! Шелест, гул, перезвон, бренчание, шуршание, завывание, шепот, гудение – все это рождало чудесную симфонию воздушной стихии, исполняемую знаменитым дирижером Матрицы, лауреатом премии Небесного Оргазма товарищем Аллахом Акбаровичем Рахман-Рахимовым. Принимая асаны с вытянутыми над головой руками и сложенными ладонями, он изумлялся мелодичному свисту ветерка, который достигал каких-то ультразвуковых частот, со щекоткой пролетая в узенькие щели между бицепсами и ушами.