Ирина Баринская - Что-то на айтишном. Продуктовый подход к развитию личности

Смысл в том, что нет однозначного и конкретного ответа на этот вопрос. Если копнуть в нейробиологию, можно выудить следующий тезис: мозг сам себе рассказывает истории о нас [29] Мозг рассказывает: что делает нас людьми. Вилейанур Рамачандран. . Уже из одного этого тезиса можно получить как минимум несколько ответов, которые будут релевантными.

Ты – это мозг, серое вещество в экзоскелете тела.

Ты – это история, которую мозг рассказывает сам себе.

Еще одно классное упражнение: берем ручку и бумагу и пишем варианты ответа на вопрос «кто я» до тех пор, пока не кончатся идеи. В итоге у тебя будет целый набор концепций, паттернов и шаблонов, с помощью которых ты себя идентифицируешь.

По мнению психологов, вопросами самоопределения мы начинаем задаваться лет в 16-17. Статистика может шататься в ту или иную сторону и, конечно, нет ничего грустнее ребенка лет пяти, который оказался в экзистенциальном кризисе, но в среднем по больнице дело обстоит примерно так. Это способ человека познакомиться с самим собой, определить свои ценности, понять желания, найти свое место в обществе.

Некоторые духовные просветители [30] Кто я. Садхгуру. URL: https://www.youtube.com/watch?v=cPizf30HxTU рекомендует задаваться этим вопросом несколько раз в день. Как правило, тебе не до этого в водовороте жизни, поэтому, определившись однажды, ты довольно долго живешь в той или иной концепции, пока не столкнешься с триггерными ситуациями. Кто-то раньше, кто-то позже, но все мы так или иначе приходим к теме самоопределения. Например, когда новый коллега выбирает именно такой способ познакомиться – задавая вопрос «кто ты» в первые три минуты общения.

Я была той самой коллегой, попав на работу в большую корпорацию после нескольких лет свободного плавания, духовного поиска, экзистенциального кризиса и жизни в другой стране. Не могу сказать, что ставила своей целью драконить окружающих. Просто на тот момент я находилась в просветленном состоянии сознания и очень давно не общалась с людьми из России в целом, и из мира IT и денег, в частности. Из-за этого я постоянно попадала в дурацкие ситуации. Началось все с того, что ко мне подошли ребята из команды и попросили перестать разговаривать с другими сотрудниками. Проблема была в культурных особенностях: в Израиле ты сначала выстраиваешь социальные связи, а уже потом работаешь. Если ты пришел в офис и не спросил у коллег, кто как поживает, как семьи, как здоровье, не посетовал на жару, на холод, на правительство и налоги, тебя сочтут невыразительным снобом. Айтишники-интроверты шарахались от моих заходов в small talk [31] Small talk (маленький разговор, англ.) – это непринужденный разговор на отвлеченные темы, которые не предполагают договоренностей, обязательств и т. д. на кухне и коридорах, но я до сих пор считаю: если ты проводишь с людьми по 8 часов в день на одном этаже, не общаться или хотя бы не здороваться – странно.

Пытаться болтать с коллегами по оупенспейсу я перестала, но впереди был целый марафон zoom-интервью с целью знакомства и исследования, на которых другим сотрудникам пришлось со мной разговаривать, и тут я смогла отвести душу. За месяц я провела более пятидесяти интервью с самыми разными людьми. Пол, возраст, уровень дохода, длительность работы в компании, специализация – все это отличалось порой до крайности. Общим было только одно: они все работали в одной корпорации и контакт с ними мог, так или иначе, помочь мне в будущей работе по формированию внутреннего сообщества. И еще одна схожая деталь: практически каждый на вопрос «кто ты» называл свою должность. Можно возразить, что рабочая встреча подразумевает подобный формат ответа, но после этого исследования я провела еще одно, не менее масштабное (более пятидесяти тиндер-свиданий за пределами корпорации и дополнительные тридцать интервью среди друзей и знакомых), которое подтвердило мою гипотезу – люди в Москве ассоциируют себя в первую очередь со своей работой и должностью.

Исследования заставили и меня задаться этим вопросом в разных плоскостях и найти совершенно неожиданные ответы. Я – это мои пищевые привычки (я – это то, что я ем, мой химический состав), я – это продолжение моих родителей (от набора генов и хромосом до семейной истории), я – это мои слова (то, как я транслирую себя вербально). Последняя мысль особенно дорога мне, так как с ее помощью мне удалось начать великое путешествие к формированию совершенно новой личности, используя продуктовый подход.

Продуктовый подход – это метод работы над продуктом, сервисом или услугой, который позволяет получить необходимый результат оптимальным способом, не усложняя систему и не создавая лишних задач. Первыми его стали применять IT – компании. Затем, когда стало ясно, что те же самые принципы работают не только для создания софта, продуктовый подход стали использовать в других сферах.

Все началось с обычного дня в офисе. В библиотеку, где наша команд проводила основную часть рабочего времени, ворвался Артур. Все в нем: походка, выражение лица, общая напряженность – выдавало, что человек абсолютно не удовлетворен текущим положением вещей.

У нас состоялся короткий разговор:

– Как жизнь? Ты чего такой радужный? – это я спрашивала, глядя в экран.

– Ненавижу эту жару! Ненавижу людей, которые набиваются в лифт и лезут без очереди! – на эмоциях отвечал Артур.

– Прямо вот ненавидишь? – не отрываясь от ноутбука спросила я буднично.

– Да, ненавижу. А что? – уже не так эмоционально и уверенно уточнил Артур.

– Просто это такое сильное и громкое слово, а ты так легко его произносишь. Они-то – жара и люди из лифта – даже не узнают о том, что ты их ненавидишь. А ты этим словом так разбрасываешься: себя накручиваешь и нам еще этот вайб принес зачем-то.

Сказала и забыла, впрочем, как и 90 % того, что я говорю. Пройдет больше года, и на какой-то общей тусовке Артур вспомнит мне этот разговор и поблагодарит за него, потому что тогда он многое понял о себе, своих эмоциях, своих реакциях и так далее. Забавно, но я не преследовала цели кого-то научить или переделать. Просто в тот период я восстанавливала свои коммуникативные навыки, и обрывки знаний и суждений об этом всплывали непроизвольно.

Длительное время до выхода на работу я провела либо в одиночестве, либо просто в молчании, поэтому, когда начала возвращаться в коммуникационное поле, собственный голос звучал непривычно громко и резко. Возможно, повлияло это, возможно – практики безмолвия, но факт в том, что моя манера общаться очень изменилась, а следом произошло изменение образа мыслей, жизни и личности. В работе над речью и вниманием к сказанному я обнаружила, что это один из самых простых и оптимальных инструментов, который позволяет без лишних телодвижений принести себе максимум пользы и поэтапно привести к классному результату, который можно будет измерить.