Smart Reading - Билл Гейтс рекомендует. 10 книг о важном в одной

Около 10 тыс. лет назад человек разумный стал тратить время от рассвета до заката на манипуляции с некоторыми видами растений и животных. Люди надеялись, что этот тяжкий труд принесет им больше фруктов, зерна и мяса.

Интересно, что 90 % калорий, потребляемых современным человечеством, вырабатываются теми же зерновыми культурами (пшеница, просо, ячмень, рис, кукуруза), которые когда-то были освоены нашими древними предками. Наш мозг работает так же, как мозг древних охотников, и наша диета не сильно отличается от питания древних фермеров.

Многие ученые заявляют, что развитие сельского хозяйства было громадным скачком вперед для человечества. Харари называет аграрную революцию самым большим мошенничеством в истории.Сельское хозяйство, безусловно, увеличило количество пищи, доступной человечеству, но дополнительные объемы еды вовсе не означали лучшего питания или больше свободного времени у отдельного крестьянина.

Наоборот, занятие земледелием и оседлость означали тяжелую физическую работу, проживание в тесноте и однообразную пищу. Харари шутит, что это пшеница сумела «одомашнить» человека, а не наоборот. Аграрная революция преподнесла первый урок того, как коллективный успех человеческих особей в целом влечет за собой страдания отдельно взятых индивидов.

Успех эволюции оценивается в количестве воспроизведенных спиралей ДНК. По аналогии Харари раскрывает циничную суть аграрной эволюции как взрывообразный рост населения, вынужденного проживать в ухудшившихся условиях.

Примерно за 10 тысяч до нашей эры, до перехода к сельскому хозяйству, человечество насчитывало 5–8 миллионов кочующих охотников и собирателей. К первому столетию нашей эры население увеличилось до 250 миллионов.

Харари уверен, что аграрная революция не была сознательным выбором бывших охотников и собирателей. Она происходила незаметно и постепенно, не оставляя людям возможности повернуть назад.

Еще не так давно 90 % населения нашей планеты составляли крестьяне, которые на протяжении всей своей жизни своим потом и кровью кормили крошечную элиту – королей, чиновников правительства, солдат, священников, художников и мыслителей – то есть всех тех, кто заполняет собой книги по истории. В то время как большинство населения пашет в поле от зари до зари, очень маленькое количество людей «делает историю».

Занятие сельским хозяйством повлекло за собой далеко идущие последствия. Изымаемые элитой излишки сельхозпродукции разжигали политические страсти и войны, подпитывали искусство и философию. Благодаря им строились дворцы, храмы, крепости и памятники. Иными словами, аграрная революция заложила основы политической и социальной системы общества. С ростом городов и империй люди стали придумывать мифы о великих богах, отечестве и акционерных обществах, которые были необходимы для поддержания социального порядка.

Харари предлагает проанализировать два широко известных исторических мифа: Кодекс законов царя Хаммурапи 1776 года до нашей эры и Декларацию независимости США 1776 года. В основе вавилонского кодекса законов лежал принцип неравенства и иерархии – население Вавилона делилось на высший класс, простолюдинов и рабов. Статус женщины был чуть выше рабов.

Декларация независимости провозглашала равенство людей перед законом. Харари предлагает не выяснять, какой из документов «вернее» или «справедливее», поскольку они оба являются продуктом богатого воображения Homo sapiens и не отражают объективной реальности. Мы верим в некий социальный порядок не потому, что он объективно правдив, а потому, что эта вера позволяет нам лучше взаимодействовать друг с другом и иметь стабильное и эффективно функционирующее общество.

В отличие от природы, где, например, сила гравитации действует независимо от того, верят в нее люди или нет, воображаемый социальный порядок всегда находится под угрозой краха, так как он держится на мифах, которые испарятся, как только люди перестанут в них верить. Для сохранения воображаемого порядка необходимы усилия полиции, армии, судебной системы и тюрем. Однако Харари отмечает, что одних силовых структур недостаточно. Также необходим значительный сегмент населения, желательно принадлежащий к элите и силам безопасности, который бы искренне верил в существующий порядок вещей.

Для изменения социального порядка необходимо, чтобы люди поверили в альтернативный воображаемый порядок. Харари считает, что выхода из одного или другого воображаемого порядка нет. Если нам кажется, что мы сбежали из тюрьмы, то на самом деле мы просто оказались в тюрьме более просторной.

Харари приходит к выводу, что сложные гражданские общества не могут существовать без социальной иерархии и дискриминации.Во все времена общества делили свое население на патрициев и плебеев, рабов и свободных, браминов и неприкасаемых, цветных и белых, богатых и бедных, обеспечивая политическое, социальное или юридическое превосходство одной категории людей по сравнению с другой. Каждое общество склонно оправдывать свою иерархию как естественную и справедливую или же как привнесенную богами.

Например, в Индии иерархию каст объясняют ее космическим происхождением, а социальный порядок в Америке, поддерживающий разделение на богатых и бедных, объясняется божьей волей. По мнению Харари, дискриминация со временем только усиливается: исторически наделенные привилегиями слои населения продолжают ими пользоваться, а те, кого по ходу истории унижали и преследовали, по-прежнему остаются в положении жертв.

Каждое общество внедряло свою систему воображаемых иерархий. И только одна иерархия – по признаку пола – была известна всем без исключения человеческим сообществам, и везде мужчины оказывались «наверху». Является ли разделение на мужчин и женщин таким же продуктом воображения, как кастовая система в Индии или расовые отношения в Америке? Или же оно имеет глубокие биологические корни?

Биологически все человеческие особи поделены на особи мужского и женского пола. У женской особи есть две Х хромосомы, а у мужской – хромосомы Х и У. Однако большинство норм, правил и обязанностей, определяющих «женственность» и «мужественность», являются, опять же, плодом воображения, а не биологической реальностью.

Поэтому мифы, определяющие образ мужчины и женщины, меняются в зависимости от исторического периода и конкретного общества. Образцом мужественности в свое время был французский король Людовик XIV – он носил длинный парик с локонами, чулки, туфли на каблуках и огромную шпагу. Индийские махараджи украшают себя шелками и бриллиантами. В мире животных мужские особи часто имеют более яркую внешность, чем женские. Вспомните хвост павлина и гриву льва.