Павел Орлов - Преодоление

Не раз, как впоследствии рассказывала моя мать, чужие люди, которые видели меня играющим, часто путали меня с девочкой, что неизменно вызывали у моего отца неодобрительный возглас: «Какая девочка?! Сын!» Все-таки было что-то во мне и моем облике, что заставляло людей ошибаться. Может, в этом виноваты женственные внешние данные, а может, тому виной покладистый характер, но такие случаи были не редки.

Конечно, в одну главу сложно уместить все воспоминания о том времени! Много чего было и удивительно, что многое из того я помню до сих пор! Но, пожалуй, мало относящиеся факты к основной теме данной книги я не стану здесь приводить для экономии времени и сил уважаемого читателя.

Если оценивать то время с позиции трансгендерности, то, пожалуй, я бы его охарактеризовал как время «спящей» ТГ. Несмотря на некоторые проявления ее у меня (чувство естественности при одевании одежды противоположного пола), я не испытывал какое-то затруднение в общении с другими детьми и явного желания, чтобы меня воспринимали как девочку. Вместе с тем, это был период «накопления» информации относительно поведения отца (в подсознании), которая впоследствии дала «всходы» в виде неприятия его в моих глазах.

Мне сложно делить то время на какие-то конкретные этапы с точки зрения возраста и прошедших лет, поэтому следующий этап своей жизни я назвал «Отрочество».

Это не беда,

не твоя вина.

Ты веди нас за собой,

Позорная звезда.

«Позорная звезда», гр. Агата Кристи

Итак, начиная с восьми-девятилетнего возраста в моей жизни начался новый этап. Это я теперь понимаю, что это был именно он, а тогда я просто жил, играл, строил свои детские планы и ни о чем не думал. Когда мне было шесть лет, у меня родилась сестра. Ее рождение не было мной позитивно воспринято! Конечно, мне в детском саду «добрые люди» (мои друзья) сказали, что теперь будут любить ее, а не меня! Я ужасно к ней ревновал! Помню, как сказал бабушке: «Бабушка, давай маму из роддома заберем, а эту девочку оставим!» Конечно, сейчас я воспринимаю те слова с юмором, но при этом задаю себе вопрос: почему так много для меня значила любовь или ее отсутствие ко мне у моих родителей? Я не хочу делать печальные выводы о том, что я был лишен ее или мне на тот момент так казалось, но видимо я очень боялся потерять тот последний ручеек тепла, который тек от моей матери и отца ко мне! Мне казалось тогда, что родители обо мне просто позабудут, как забывают о чем-то потерявшем актуальность на текущий момент. Для меня было невыносимо думать, что я теперь буду никому не нужен. Возможно, именно тогда в моем сознании укоренилась мысль: мать и отец хотят девочку (дочь), и то, что именно к сестре они испытывали более сильные чувства, лишний раз убеждало меня в этом.

Итак, отрочество принесло мне сестру и усиление проявлений трансгендерности (усиление ГД). Но обо всем по порядку.

С рождением сестры мы стали жить уже вчетвером. Поначалу я не мог смириться с тем, что любовь, которую я так страстно желал получить от родителей, мне приходилось делить еще с кем-то. Сейчас я очень люблю свою сестру, но тогда она меня просто бесила.

Мать все время проводила с сестрой, отец работал, я ходил в школу. В школе я неплохо учился и вел, в принципе, обычную мальчишескую жизнь: дрался, учился отстаивать свои права и искал свое место в коллективе. Поначалу меня в школе не воспринимали. Я не знаю, моя ли в этом вина или просто так сложилось, но друзья у меня появились не сразу. Прошел год или может два, прежде чем появился один товарищ, а потом и другой. Но постепенно я влился в школьный коллектив, и все встало на круги своя. Все-таки что-то было в моем характере не таким уж и мальчишеским: я всегда хотел иметь длинные волосы, не был агрессивным, был щупленьким и субтильным и т.д. Помню, как один из моих друзей мне сказал: «Ты кидаешь камни, как девчонка!» Естественно, быть «девчонкой» в глазах друзей я не хотел, поэтому учился все делать по-мальчишески.

Вместе с тем, в нашей семье в начале восьмидесятых произошло несчастье. Отец, который когда выпивал иногда не ночевал дома, зимой в мороз поехал куда-то, чтобы привезти картофель, и видимо с кем-то выпил изрядную долю алкоголя. Мороз тогда был под -40С, отец оказался на улице и уснул, а когда попал в больницу, спасать конечности было уже поздно. Было допущено много ошибок, в том числе и врачебных. В итоге, отец остался инвалидом до конца своей жизни. Отец, до того являвшимся симпатичным мужчиной, вмиг потерял свой привлекательный внешний вид и уважение к себе…

Мне тяжело вспоминать, как отец протягивал ко мне свои поврежденные руки и просил прощения за свои грехи! Мне казалось, что это не мой отец, а чужой человек. Он пугал и страшил меня… Я не знал как вести себя в такой ситуации… Тем более, что на меня действовали установки матери, которая так и не смогла его простить и считала алкоголиком и негодяем.

После этого отношение к нему моей матери окончательно ухудшилось. Она и раньше не проявляла к нему какой-то «пылкой» любви, а теперь у нее появился аргумент: «Вот, я же говорила тебе, что ты помрешь под забором! Благодари меня всю оставшуюся жизнь, что я тебя не бросила!» С одной стороны, все казалось просто и однозначно: «плохой» и «пьющий» муж и «хорошая» и «верная» жена, которая не бросила мужа-инвалида и осталась с ним. Но, честно признаться, сейчас я уже не уверен, что все было так, как это выглядело. И не исключаю того, что мой отец выпивал оттого, что наша семейная жизнь только внешне была нормальной, но каких-то светлых чувств между всеми членами этого социального института уже не было.

У меня складывалось ощущение, что эту семью создавали люди, которые либо не до конца были уверены в своих чувствах, либо спустя много лет окончательно утратили способность испытывать какие-либо эмоции к друг другу, кроме негативных и мрачных.

Тем не менее, несколько лет (наверное, лет пять) отец держался и почти не выпивал. Но, т.к. пьянство – это все-таки часто «следствие», а не «причина», то его загулы продолжились. Мать, видимо, окончательно разочаровавшись в моем отце, полностью от него дистанцировалась. Я вспоминаю, как это было: она ушла в отдельную комнату с отдельной кроватью и там «жила». Нормальные отношения с отцом почти полностью прекратились. Она отвернулась и от родственников отца, предпочитая общаться только со своими родителями. Естественно, интенсивность «промывания» моего мозга на предмет «не быть как отец», «посмотри, на что он похож», «это он во всем виноват», «он все сломал и испортил» превысила все мыслимые и немыслимые пределы. Более того, к этому подключилась и моя бабушка. Вместе они так насели на меня, что я действительно стал думать, что быть «как отец» плохо и омерзительно.