Игорь Саторин - Механический бог

Рекомендуется к прочтению (натощак) лицам, заинтересованным в познании умопомрачительной тайны бытия.

В.М. по просьбе Тэо

Цитадель

Может быть

За семьсот тридцать дней до озарения

Это был небольшой светлый кабинет, уставленный вдоль стен антикварными стеллажами со старыми бумажными книгами. По центру комнаты располагался круглый стол из красного дерева, окруженный десятком стульев с мягкой обивкой. Я выдвинул один и присел. Комната казалась уютной, но что-то было не так. Я не помнил, как попал сюда…

Вошла незнакомая очень красивая черноволосая девушка, бегло глянула на меня, как на незначительное шевеление в сфере бокового зрения, и присела на стул с другой стороны стола.

– Добрый день, – сказал я на всякий случай.

– Здравствуй, – тихо ответила она, даже не взглянув на меня.

– Прощу прощения, – сказал я, – это может показаться странным, не могли бы вы сказать, где мы находимся?

– В библиотеке, – ответила она и отвернулась.

Кажется, незнакомка не была настроена разговаривать, а мне не хотелось показаться еще более странным. Я начал судорожно соображать, что было последним в моих воспоминаниях. Со мной творилось что-то удивительное. Я почти не помнил последних дней. Воспоминания возникали внезапными вспышками, словно нанизанные на тонкую нить бусинки с четко очерченными кромками, опоясывавшими края короткометражек, из которых состояла моя память.

В комнату бодрым шагом вошел еще один человек – парень среднего роста, плотного телосложения, с яркими голубыми глазами.

– Макс, – он неожиданно протянул мне руку.

– Тэо, – ответил я. – Тэо Ботов.

– Сын Михаила Ботова. Нам сообщили про твой перевод.

«Мой перевод? – И тут до меня начало доходить. Меня же перевели в пси-корпус – элитный рассадник продвинутых мозгоправов. – Должно быть, это был первый день моих занятий здесь, – понял я. – Но почему я не помню, как попал сюда? Лучше вести себя, как ни в чем не бывало».

Голубоглазый парень по имени Макс начал меня недоверчиво оглядывать.

– Что-то не так? – чуть стыдливо спросил я.

– Вот ты мне и скажи… – предложил он.

– Не вполне понимаю, о чем речь, – признался я.

– А ты вообще… в порядке? – поинтересовался он, прищурив глаза.

– В каком смысле? – я наигранно удивился. Мне не хотелось выдавать свою необъяснимую забывчивость.

– Что-то с тобой не так. Какой-то ты не такой… – заявил он с ехидной улыбкой.

– Возможно, я смогу перестать тебя разочаровывать, если ты пояснишь конкретней, что тебя так смущает. Может, у тебя легкий приступ паранойи? – парировал я.

– Ты только не нервничай, – осторожно сказал он, – сейчас придет опытный специалист, и мы окажем тебе помощь.

– Теперь у тебя приступ милосердия… – ответил я. – Наверное, я смог бы помочь тебе, приняв твою помощь, если это утихомирит твою паранойю.

Брюнетка сидела молча, уставившись в личный терминал. Наш диалог она игнорировала. «Какие странные ребята».

– Если тебя утешает идея о том, что у меня паранойя, пусть будет так, – ответил он почти шепотом. – Все в порядке – ты совершенно нормальный здоровый человек, – успокаивал он меня.

– А ты со всеми так знакомишься? – поинтересовался я.

– А ты не промах! Это была шутка – проверка реакции, – пояснил он. – Говоришь реципиенту, что с ним что-то не так, и потому, как он выпутывается сразу ясно, чего человек стоит.

– Так ведь и до срыва довести можно… – усмехнулся я.

– Да. На самом деле покупаются почти все. Удивительно – со всеми что-то не так. И с тобой, кстати, тоже. Но выкручиваешься ты проворно – как будто и вправду нормальный…

«Мозгоправы… Здоровых людей для них не бывает. Они ведь и сами, как люди не общаются. Лечат-лечат. Компенсируют свою неспособность к нормальным отношениям. Пора привыкать, думал я. Скоро сам таким стану».

В комнату вошли еще несколько человек: высокий сутулый парень – по всему виду – типичный ботаник, молодой человек в модном сиреневом пиджаке с взлохмаченными русыми волосами и миловидная девушка в сером платье с короткими кружевными рукавами. Сразу за ними вошел мужчина среднего возраста в синих джинсах и серой водолазке. «Наставник, догадался я».

Мужчина порылся за книжным стеллажом, извлек раскладную грифельную доску, установил ее перед нами и энергичными угловатыми царапинами сделал надпись: «Практическая теория вероятности».

– Может быть, – начал он без предисловий, – нет ни каких прошлых и будущих рождений, нет даже прошедших лет, месяцев, дней и часов. Может быть, даже того мгновения, в которое как вам – бездарям кажется, началось это занятие, не существовало. Может быть, жизнь только что началась, и вспомнить все можно, углубившись в осознание этого факта. Может быть, этот мир – ваша игра, и все его законы – ваша хитроумная выдумка, или просто развлечение.

– А может, все это просто бред сивой кобылы? – предположил Макс с возмущенной брезгливой ухмылкой.

– Может быть.

– Вальтер, – Макс обратился к наставнику, – ну понятно же, что все может быть. Зачем эти нелепые перечисления?

Этот выпад Макса меня успокоил. «Значит, – понял я, – он со всеми так разговаривает. А я ведь и вправду переживал, что со мной, как он сказал – «что-то не так».

– Понимать, что все может быть – мало, – хладнокровного отвечал наставник. – Надо еще понимать, что конкретно может быть. А может быть, между прочим – полный абзац. Даже с вами – избранными.

Про избранных Вальтер, конечно, подшучивал. Однако большинство из нас были отобраны среди миллионов мирян, как потенциально полезные для мирового правительства граждане. Нам раскрывали правду. Нас обучали по специальной программе исключительно полезным вещам, которые не имели ничего общего с тем мусором, которым пичкают ребят в общеобразовательных заведениях.

«Миряне» – так высокомерно мы называем обывателей, обитающих в обычных городах на поверхности земли. В систему отбора я основательно не вникал, потому что сам получил мировое гражданство по праву рождения – от отца. Я только слышал, что отбирать стараются, разумеется, самых способных. Каждый «избранный» независимо от своего возраста получает образование конкретно по своей профессии, плюс – общее образование по психологии и физиологии. Почти ничего схожего наше обучение с образованием мирян не имеет. Только терминология частично сохранена для удобства.

– Может быть, – продолжал наставник своим монотонным басом, – перевоплощений и жизни после смерти не существует, и вселенная материальна и объективна, какой ее видит материалист. Сознание, мысли, чувства, любовь, восторг, счастье, радость, творчество – всего лишь биохимические реакции в мозге.