Диана Балыко - Высшая мера любви: Такая Как Ты

Это волшебные терапевтические метафоры, которые исцеляют, регенерируют и учат дышать, когда кислорода любви и счастья практически не осталось. А еще они учат превращать любой опыт в кислород…

Как это происходит? Как это работает? Да надо ли это знать? Главное, что это действительно помогает.

Этот дневник – опыт боли, любви, счастья и, самое главное, опыт жизни…

Это дневник Т.К.Т. – женщины Такой Как Ты. И, конечно, такой, как я.

Когда пишу, лучше себя понимаю, исцеляюсь, и все заживает, как на собаке. Стоит отложить бумагу в сторону, опять заболит, закровоточит. Так и живу…

А ты… Ты не жалей. Ведь когда ты читаешь, я пишу…

Живу так, как будто черновик мараю. Думаю, еще успеется, завтра перепишу набело, ну, если не завтра, то в следующем месяце обязательно, ну, по крайней мере, в следующем году уж точно, ну, или еще через год… Живу и делаю вид, что не знаю: нет в жизни черновиков. Сразу набело пишешь, в чистовик. Детским почерком? Слишком размашисто? Думаешь так красиво, а формулируешь мысли коряво? Глупо? По-дурацки? Получается по-разному. А часики тикают над головой. Помни: звонка на перемену не будет. И сочинение без права переписки…

После семейного секса. Лежу. Примеряю на себя разные имена. Мужские. Какое мне подойдет?

Сергей. Будет хорош сзади.

Владимир. Возьмет сверху.

Алексея здорово, если на боку.

С Валерием вкусно сидя.

Виктор. Лишь поцелуи.

Арсений. Только 69.

Кирилл. Говорить до зари.

Дмитрий. По телефону.

Игорь. Чтобы молчать.

Михаил. Обнимать и плакать.

Андрей. Засыпать на плече.

………………………………..

………………………………..

………………………………..

Есть ли на свете такое имя, которое все это в себе совмещает?

Думаю…

А надо бы верить…

Я не расстраиваюсь, когда за окном с утра дождь…

Я не расстраиваюсь, когда понимаю, что телефон отключен за неуплату…

Я не расстраиваюсь, когда обнаруживаю, что потерял кошелек…

Я не расстраиваюсь, когда вижу, что из моей машины выдрали магнитолу…

Я не расстраиваюсь, даже когда эта самая машина отказывается заводиться…

Я не расстраиваюсь, когда в тесном и душном трамвае мне наступает на ногу контролер…

Я не расстраиваюсь, когда рабочий улей возбужденно шумит о задержке зарплаты…

Я не расстраиваюсь, когда моя девушка флиртует с моим начальником…

Я не расстраиваюсь, когда хозяин съемной квартиры требует заплатить вперед, ссылаясь на общий кризис…

Я не расстраиваюсь, даже когда друг на просьбу занять мне денег посылает меня известным маршрутом…

Я не расстраиваюсь, когда вечером вместо чая завариваю кофе, а вместо сахара нечаянно сыплю соль…

Я расстраиваюсь, когда все это происходит в один день…

Лет двадцать назад, когда кожа моя была упруго натянута на скелет, я любила гулять по городу и украдкой посматривать на свое отражение в витринах так, будто подглядываю. Я любила свое отражение. Но не в зеркалах. А именно в витринах, где оно смазано, где я казалась старше, а мир загадочнее.

Я практически ничего не знала о моем будущем, кем я стану, в каком доме буду жить, в каком городе, даже в какой стране. Я не знала, какими будут мои друзья, буду ли я курить и любить кофе, буду ли носить мини-юбки в тридцать и вообще доживу ли до тридцати (это ведь так много!). Но я точно знала одно. Я знала, что буду любить. И меня тоже обязательно будут любить. Мы будем смотреть друг другу в глаза, вспыхивать от страсти и беспечно заниматься любовью везде, где эта самая страсть накроет нас с головой. Я знала, что буду путаться в своем менструальном календаре, но однажды, когда рвотные позывы разбудят меня раньше обычного, я выскользну в аптеку, а еще через полчаса буду сидеть на полу, глупо улыбаться и смотреть на две полоски теста. Слезы побегут по моим щекам, а ты прижмешься ко мне всем телом: «Дурочка, ну что же ты? Ты теперь совсем взрослая… Мы большие…»

Почти как в кино. Только лучше. Потому что про меня. Про нас.

Представляешь теперь, как мне больно каждое утро, еще не встав с кровати, измерять базальную температуру, чтобы высчитать овуляцию, ежедневно мочиться на полоски фрау-теста и использовать разные приманки, чтобы в этот краткий 24-часовой период жизни моей яйцеклетки затащить тебя в постель? За годы брака таких приманок набралось немало: шарлотка с яблоками, пицца с морепродуктами, красное сухое, белое полусладкое, полная сковорода, пустая сковорода… В этом году лидируют мои истерики. Не помогает.

Я не знаю, для чего ты был создан. Я точно была создана для любви. Обидно, что «была» здесь ключевое слово.

Она была плохой хозяйкой и хорошей любовницей. Она была красива, словно рыжее Солнце, и слегка небрежна: то прядь выбивалась из прически, то некстати ломался ноготь. Она была вся скроена из музыки, но совсем не умела петь. Она была потрясающе чуткой и резкой в движениях. Она была удивительно щедрой на слова и поступки и бесконечно привязанной к любимым вещам и плюшевым игрушкам. Она хранила в кошельке кошачий коготь. Она смотрела на звезды и расчетливо торговалась у каждого прилавка. Она вечно спешила, желая обогнать время, и постоянно опаздывала. Она проливала чай на скатерть, роняла сахарницу, теряла ключи от машины, забывала на почте записную книжку, копила в раковине грязную посуду, ходила в тапочках по дому, чтобы не цеплять босыми ногами мусор, подбирала на улице чужие перчатки, материлась, как сапожница, и читала наизусть Шекспира, писала картины, длинные письма и совсем не умела сражаться, хотя кроме нее никто об этом не знал. Она мастерски впутывалась в различные истории. Она любила джаз, ярких мужчин и сумасшедшие вечеринки. С каждым днем она становилась все моложе. Пока кто-то не сказал о ней «была».

«Была» отдает безнадежным привкусом лимона. «Была», и треснул ее любимый бокал с красным вином. «Была», и захотелось выть от неизбежности.

Она была моей жизнью.

История моего появления на свет заслуживает отдельного рассказа. Родители тогда жили на базе атомных подводных лодок в поселке Полярный. Когда пришло время мне появиться на свет, нас с мамой привезли в роддом, но оказалось, что там ремонт. В роддоме обитали только тараканы и пьяный сторож. Мы очень расстроились. Особенно расстроился папа. Но так как он неустрашимый и решительный морской офицер, то и выход из создавшейся ситуации нашел мгновенно – обратился к командованию с просьбой выделить ему катер, и повез нас с мамой по Баренцеву морю в Мурманск – ближайший очаг цивилизации. Там я и родилась. И на том же катере меня забирали из роддома. На борту не могли не отметить это радостное событие и хорошенько выпили в честь моего рождения. Но тут случилась неприятность – порвался трос. Катер стало кружить почти возле самого причала в Полярном. В это время к причалу шли огромные корабли, которым нужно было пришвартовываться. Они уже собирались своими носами разнести наш маленький катер, когда мгновенно протрезвевшей команде с неимоверным трудом наконец удалось пристать к причалу. После чего все отправились на берег и долго пили за мое рождение и за наше общее «второе».