Василий Ралько - Игра в жизнь. Часть 3. Играть, чтобы жить

Такие же чувства я испытывал и по отношению к маминым друзьям, которые всю жизнь отдали работе, которая их не особенно радовала, тратили на нее кучу времени и в результате к сорока-пятидесяти годам зарабатывали примерно столько же, сколько я, будучи студентом и играя в покер. Теперь мне казалось, что мои теории и представления о жизни по-настоящему правильные, так как они подтверждены реальными результатами.

В этот вечер я успешно защитил курсовую в ходе своего доклада. Я подготовил яркое выступление, снабдил его цитатами философов, которые были наиболее близки профессору Лазареву, а также ссылками на его учебники и лекции. Дискуссия после выступления также прошла в мою пользу. Оппоненты, которых я уже не раз побеждал на внутрифакультетских дебатах, казалось потеряли веру в то, что могут победить меня. Они сами себя хоронили, оставляя в своих аргументах огромные бреши для моей критики. В общем, сегодня я в очередной раз победил.

Я шел домой, ускоряя шаг. Мне нужно было успеть к началу большого онлайн турнира по покеру. Турнир длился почти сутки, и я, естественно, ставил перед собой цель выиграть его.

Вдруг я почувствовал в кармане вибрацию мобильного телефона. Достав его, я с удивлением обнаружил номер, который не видел уже давно. Это звонил Бронислав. В последнее время я так увлекся своей новой жизнью, что мы практически перестали созваниваться, хотя возможности были. Со смешанными чувствами я взял трубку:

– Алло.

– Костя, привет! У-ху! – Раздался в трубке ликующий и звонкий Славин голос.

– Привет, Слава. Как ты?

– Я вернулся! Только что приехал в Москву. Сегодня я к маме, а завтра собираю всех у нас в вау хаусе. Зажжем как в старые добрые времена! Ты будешь?

– Конечно буду, – ответил я. – Во сколько собираемся?

– У меня сейчас все свободно. Так что я, как встану, сразу поеду туда. Как освободишься, подруливай. Так рад тебя слышать, дружище!

– Я тоже рад, Слава, – сказал я после небольшой паузы и положил трубку.

После этого разговора у меня внутри осталось смутное ощущение Я, с одной стороны, очень хотел увидеться со старым другом, с которым меня связывали самые теплые воспоминания о приключениях. С другой стороны, я понимал, что к нашей старой жизни я уже не вернусь, а в моей новой жизни вряд ли найдется место для такого человека как Слава. Мне казалось, что на этой тусовке мне нужно будет как бы погрузиться в образ себя прошлого, а этого мне не хотелось. С такими мыслями я дошел до дома и включился в покерный турнир. Я решил, что все-таки приду на вечеринку, но попробую быть самим собой, таким, какой я сейчас. Не знаю, что из этого выйдет, но мне стало по крайней мере любопытно.

Я приехал на встречу с опозданием на полчаса, так как мне нужно было завершить онлайн-турнир по покеру, который длился практически сутки. Результат был неплохим – я занял третье место и выиграл достаточно денег. Но я мог претендовать и на более высокие места, призовой фонд в которых составлял значительно бóльшие суммы. Просто, играя практически сутки, я стал терять концентрацию и совершать ошибки. Сейчас я был в состоянии усталости и легкого раздражения. Я выпил большую банку Red Bull, чтобы держаться на ногах, и в таком состоянии явился на встречу с нашим дембелем.

На улице начинало смеркаться, когда я подошел к старому недостроенному и уже разваливающемуся зданию на крыше которого находился наш вау-хаус. Мне всегда было совершенно непонятно, как это здание может стоять здесь в таком виде столько лет, учитывая безумные цены на землю и недвижимость в столице. Удивительно, что столь лакомый кусок заинтересовал одну лишь компанию маргиналов.

Открыв дверь в вау-хаус я быстро убедился, что там все было по-старому – вся та же тусовка: Дядя Петя, Бэтмен, музыкант Дима, химик Андрей, а ещё две безликие девушки неопределенного возраста, одетые в кожаные куртки и с банданами на головах. Казалось, что вся эта компания как будто бы изобрела машину времени и переселилась в какое-то вневременное пространство, где никто и ничто не меняется. Увидев их, я подумал, что могу вернуться сюда через десять или даже двадцать лет и все равно ничего не изменится. Мне казалось печальным, если человек не меняется, не растет и не развивается, – он и не живет. Но для меня, как для «туриста», это даже неплохо. Я могу в любой момент посетить этот экзотический заповедник, где все будет как всегда, посмеяться вместе с ними или над ними и спокойно вернуться к своей нынешней жизни. Но жить здесь было бы для меня невыносимо.

Гвоздем вечера был, естественно, Слава, который в момент моего прихода стоял на столе и изображал какую-то сцену из своей военной жизни. Он всегда был стройным, но сейчас выглядел исхудавшим; загар покрывавший его лицо и тело, усугублял эту худобу. Слава был одет во все гражданское, и только короткий ежик выдавал в нем человека, только что вернувшегося из армии. Присутствовавшие слушали его в полном восторге. Увидев меня, Слава прервал рассказ, спрыгнул со стола и, подбежав, заключил меня в объятия:

– Здорова, дружище! Так рад тебя видеть!

– И я рад тебя видеть, Слава! Весело мы с тобой тогда в электричке прокатились. Два года уже не виделись.

Когда я сказал это, мы оба рассмеялись, и наш смех подхватили все присутствующие, кто был в курсе истории нашего путешествия и попадания в армию. Затем Слава продолжил свой рассказ:

– А полковник так и сказал: «От меня до следующего думаб шагом марш!» – после этих слов громко произнесенных Славой вся комната залилась громким смехом.

– Это еще что. Я реально на себе почувствовал тяготы голодной военной жизни, причем в мирное время! Прикиньте, у нас были учения прошлой осенью. Нас всех вывезли в палаточный лагерь под Орлом и попросту бросили в лагере без снабжения и без офицеров на две недели. Потом уже я узнал, что эти кадры поехали на куда-то на охоту и сами то ли забухали, то ли заблудились, то ли и то и другое. – Слава говорил, делая широкие размашистые жесты руками, как будто бы рисовал картину. – Это было осенью, на дворе холод, дождь, жрать нечего. Когда все это кончится – непонятно. Кто главный непонятно. В итоге нам приходилось воровать картошку на полях соседней деревни и выживать в прямом смысле этого слова. Но это еще полбеды. Половина роты слегла с болезнями – кто с простудой, кто с отравлением. Чудом никто не помер!

Слава рассказывал обо всем этом без тени трагизма, как будто бы описывал жизнь каких-то дикарей в Африке или диковинных животных в Австралии. Видно было, что он там продолжал сохранять оптимизм, прикалываться над глупой военной системой, подмечать ее несовершенства и одновременно просто выживать, не попадая под жернова этой адской машины.