Андрей Теслинов - Концептуальное проектирование сложных решений

Если попытаться собрать и выстроить в ряд ключевые идеи о смыслообразовании, которые порождены в недрах философии, филологии, семасиологии, герменевтики и других дисциплин гуманитарного знания, то станет понятным, что и здесь… «все уже было!».

Так, в герменевтике уже состоялась и конструктивно завершилась дискуссия о множественности смыслов, которые можно найти в любом знаке, слове, явлении. Сущностное (не техническое) преодоление этой множественности происходит тогда, когда искатель смысла находит в себе силы остановить поток возможностей, поток возможных взглядов, точек зрения, подходов к явлению, осознав конкретное бытие, а не бытие вообще. Скажем так: понимающее бытие – это бытие «здесь и сейчас». И то, что мы пытаемся увидеть как смысл, то, что выступает для нас как объективное, всегда обусловлено обстоятельствами, по отношению к которым нам непременно необходимо сделать выбор до начала акта понимания или вместе с ним.

Идея понимания как «заключения мира в скобки», которая восходит, наверное, к Декарту, за пять веков уже разнообразно отразилась в умах искателей смыслов. Воспользуюсь здесь образом П. Рикёра – «…до объективности существует горизонт мира; до субъекта теории познания существует действительная жизнь… субъект, который располагает объектами, сам является производным от действительной жизни» [34] . Это означает, что для понимания какого-либо фрагмента действительности необходимо не растворение в потенциальном и потому бесконечном разнообразии обстоятельств, влияющих на наше возможное истолкование его. Здесь необходимо непременно выделение и удержание предмета мышления в ключевых полях, обусловливающих смысл: в поле действительной жизни, в поле актуальной для конкретного мыслителя жизни, в поле собственных задач познания, возможно, в каких-то других полях, задающих миру горизонт.

На это же, то есть на многократное и разнообразное обращение к контексту как к условию возникновения смысла указывали в разные времена Флаций и Шлейермахер [35] . Совершенно определенно это выражает Куайн – смысл схватывается только в рамках системы, теории, но не может быть извлечен из суждения [36] . Уже давно известно, что логика постижения смысла напрямую связана с целью постижения, с целым, которое при этом принимается во внимание (Флаций, Прантль). К смыслу приводит обращение к различным уровням понимания (например, историческому, грамматическому, духовному и др.), которые должны быть вскрыты до начала понимания (Act, Бек). При постижении смыслов необходимо исследовать обстоятельства происхождения слов и взглядов (Шпет). Итак, сознательное, управление границами мира – это первое условие «схватывания» смысла.

Второе связано с опорой на природу понятий.Понятия – это еще один источник опыта и смысла в дополнение к чувственной и идеальной интуициям, о которых мы уже говорили. В понятиях, так или иначе, выражаются наши чувственные и идеальные представления, наши различительные способности, наш наличный уровень интеллектуальной, культурной и духовной зрелости и глупости.

Иными словами, концепт – феномен исторический и социальный. Но «социальный» не в том смысле, что родина концептов это непременно дискуссия между homo sapiens – кто ж тут поспорит? А в том смысле, что они (понятия), с одной стороны, обусловлены социальной средой, а с другой стороны, служат ей.

Связь понятий с социальной практикой

Мы передаем их друг другу для использования, с их помощью понимаем и преобразуем реальность. Они есть социальная форма постижения бытия и в первую очередь – социального бытия.

Согласитесь, все это выводит вопрос об образовании смыслов из поля полумистического душевно-интеллектуального пространства дискурса в область понятий, а следовательно, в область логики, языка, слова. Схватывание смысла происходит через его логическое, его понятийное нащупывание.

Вы держите «линию рассуждений»? Пока еще речь не идет об упорядочивании, ограничении и оттачивании смыслов логическими средствами?! Логизация смысла, его логическое оформление – это особенная деятельность, которая лежит, наверное, уже за пределами «схватывания». Пока мы вслед за философами говорим лишь об особенной, понятийной (концептуальной) природе этого «схватывания».

Согласно этому обстоятельству, понятия появляются уже после того, как наш разум как-то нерассуждающе «посмотрел» на мир. Это демонстрирует нам работа художника – сначала как-то нерассуждающе, по правилу «нравится/не нравится» им «схватывается» идея, картина, теория, а уж потом она становится предметом анализа и почти никогда не наоборот. Я не ошибся, употребив здесь термин «теория» – изначально это слово (греч. theoria) означало не столько «исследование», сколько «картину». Прежде чем что-то исследовать, его надо было увидеть…

Однако работа мышления, которая происходит при смыслообразовании, связана не столько с «непосредственным смотрением» на явления, сколько с осознаванием интуиции, с их отбором, с детальным углублением в их содержание, с уяснением связей между теми различениями, которые приносят нам интуиции.