Ольга Гуманова - Женское одиночество. Как из него выбраться

Еще совсем недавно социально-приемлемой нормой поведения считалось то, что сегодня назвали бы вопиющей бестактностью и грубым вторжением в сферу личного. Бывшая одноклассница при встрече через десять лет запросто могла начать разговор с вопроса: «Ну как, замуж-то вышла? До сих пор нет? А почему? Никто не берет?» И вторая одноклассница даже не впадала в ярость, не бросалась яйцами и помидорами, не разворачивалась и не уходила, а начинала спокойно объяснять: «Да как-то пока не сложилось, не судьба…»

Личный опыт

После института я пошла работать в школу, в чисто женский педагогический коллектив, где многие учителя работали на одном месте по 30–40 лет и привыкли считать учебное заведение своей второй, если не первой семьей. За коллег по работе переживали как за родных и близких: как чувствует себя Таня после тяжелого развода с мужем? У Гали блестят глаза и летящая походка – наверное, появился новый любовник? Но больше всех, как водится, обсуждали одиноких, ни разу не бывших замужем. 22 – и не пристроена? Непорядок! 25, и не пристроена? Часы тикают! 27, и по-прежнему не замужем? Катастрофа!

Слухи о моей личной жизни поползли по коридорам после Нового года. Где-то с ноября учителя начинали искать добровольца с минимальными актерскими данными, который согласился бы облачиться в синий бархатный кафтан Деда Мороза, шапку, бороду и поздравить детей. В тот раз кандидатуру на роль Деда Мороза нашла я – им согласился быть один из моих друзей, жизнерадостный толстяк Леша.

Мне выпало быть Лешиным гримером: я рисовала ему губной помадой красные щеки и нос, поправляла усы и бороду, завязывала красный кушак… Учителя решили, что все эти действия я осуществляю очень нежно, а стало быть, у нас с Дедом Морозом «отношения». После утренника, отлично справившись с ролью Дедушки и вызвав бурный восторг детей, Леша пил в актовом зале с учителями спирт «Рояль», а его все пытались разговорить на тему отношений со мной. Но Дед Мороз держался стойко.

Через пару месяцев коллеги все спрашивали меня, когда же наша с Дедом Морозом свадьба, и, узнав, что ни свадьбы, ни «поесть салатиков» не ожидается никогда и что Леша уже женился, очень огорчились и признали крайней неудачницей.

Дорогие учителя, работники столовой, уборщица, медсестра и баба Шура с лавочки, ух как же я тогда люто вас ненавидела! Как же меня бесили все эти ваши «уже 26 – скоро никто не возьмет», «даже добрый Дед Мороз – и тот бросил», «синий чулок в очках с толстыми стеклами» и прочие «недо…». Но я говорила про себя или отвечала вслух: «И это кто тут обзывает меня одинокой? Света, которая двадцать лет замужем за алкоголиком и драчуном? Наташа, мать-одиночка, у которой в нашей школе учатся два сына-двоечника? Молчали бы». По дороге на работу и с работы я придумывала резкие обидные ответы, несуществующих кавалеров и прочие способы защиты своего одиночества.

С тех пор прошло всего полтора десятка лет, а мы живем в совсем другом мире. Очень редко для кого сегодня коллектив на работе становится «второй семьей» и «вторым домом» – работу меняют часто, с коллегами особо не сближаются, предпочитая поддерживать чисто деловые отношения. Квартиры тоже меняют часто – снимают, продают, покупают, поэтому на лавочке у подъезда больше не сидит баба Шура, которая помнит вас младенцем в коляске.

И вообще, сегодня легко можно выстроить собственный мир. Можно не общаться ни с соседями, ни с коллегами, ни даже с ближайшими родственниками, а выбирать в друзья и единомышленники людей, полностью разделяющих твой взгляд на вещи. Можно быть одинокой среди одиноких, считающих одиночество естественной формой бытия. Можно считать себя эльфом 80-го уровня или богиней утренней зари и иметь круг общения, в котором полностью с этим согласятся. Можно жить с мальчиком, с девочкой, с котом или со своими тараканами, и эта интимная сфера вашей жизни вообще никого не будет волновать. Неужели это и есть счастье – когда вас не осуждают и вообще не трогают? Когда-то я об этом мечтала.

Но иногда мне кажется, что в сегодняшнем толерантном, тактичном и политкорректном мире быть одинокой женщиной гораздо труднее, чем в той школе с тетушками, которым до всего есть дело. Ведь они не дали мне уйти от реально существующей проблемы – одиночества. Помогли понять, что действительно, как сказано в Библии, «нехорошо человеку быть одному». Быть может, на мой взгляд, у них это порой выходило грубо, бестактно и обидно, но они не позволили мне эту проблему вытеснить из сознания. Благодаря им я постоянно встречалась с ней лицом к лицу.

Да, сейчас вас никто не осудит, но вы вынуждены носить маску внешнего благополучия. Триста раз на дню ты повторяешь: «У меня все хорошо, отлично, прекрасно, лучше всех!» Но одиночество и боль не уходят. Ты пытаешься заглушить ее веселыми вечеринками, шопингом с подругами и модными обновками, фитнесом, бассейном, сладкими пирожными, сидением в Интернете, но все это не помогает. Боль одиночества, как заноза, впивается все глубже и глубже, ты уже не видишь ее торчащего из кожи кончика, а она причиняет все больше страданий и все сильнее мешает жить.

Только баба Шура с ее глазом-рентгеном больше не придет на помощь. Она умерла уже лет пять как назад. Лавочка у подъезда пуста.