Август Форель - Половой вопрос. Любовь как извращение

Должно упорно преследовать всякие покушения на несовершеннолетних, но и здесь необходимо считаться с наследственной извращенностью преступника или же злоупотреблением человека в нормальном состоянии.

Необходимо немедленно устранить от занятий с девочками ненормального в половом отношении учителя, который покушался на своих несовершеннолетних учениц. Но если он еще к тому страдает извращенностью, то меры предохранения должны быть более серьезными. Также должно быть запрещено гомосексуалистам преподавание представителям своего же пола.

Касаясь извращений на половой почве, которые приведены были нами в главе VIII, мы столкнемся с непоследовательностью и мистическим мировоззрением, положенными в основу нашего уголовного права. Здесь наказанию подлежат такие поступки на половой почве, которые не сопряжены с причинением кому-либо вреда или же обусловлены взаимным согласием участвовавших сторон. Если здесь может быть место моральным соображениям или вмешательству врача, то уголовному праву здесь делать нечего. Под такими случаями мы разумеем такие поступки, имевшие место между взрослыми, с доброго их согласия, без посягательства на интересы третьего, как онанизм, педерастия, мазохизм, фетишизм и т. д. Почему, например, должны быть преследуемы урнинги? Ведь общество выиграет лишь от того, что эти несчастные, вступая в связь между собою, не дадут обществу потомства. И наоборот, брак между гомосексуалистом и представителем противоположного пола мы должны рассматривать как преступление, совершенное применительно к нормальной половине этой супружеской четы и их детям.

К тому же мы видели уже, какие злоупотребления практикуют подонки общества по отношению к урнингам на почве преследования последних современным законом, что подтверждают Крафт-Эбинг, Моль и др., а также констатировано неоднократно и мною.

Пресловутый § 175 немецкого уголовного права и подобные параграфы законодательства швейцарских кантонов вредны по своему содержанию и подлежат уничтожению, и чем раньше, тем лучше. Кто в этом еще недостаточно убедился из крупного процесса Гарден – Мольтке – Эйленбурга, – тому уже, действительно, ничем не помочь. Наказуют и уничтожают несчастных людей, которых болезненное предрасположение тянет в омут грязи, и в то же время оправдывают отъявленнейших вымогателей. И в этом справедливость!

Но в тех случаях, когда удовлетворение извращенности возможно противно воле и во вред объекту, законом должны быть применены самые энергичные меры защиты, и не столько в интересах наказания извращенных индивидуумов, сколько для предохранения лиц, ставших их жертвами. На первом плане здесь садизм и растление. Дело значительно осложняется благодаря тому, что нельзя выжидать последствий и вмешаться лишь тогда, когда преступление имеется уж налицо. Но вместе с тем нельзя же, в самом деле, привлекать к ответственности человека лишь за то только, что ему свойственен данный инстинкт, против которого он, будучи во всех отношениях порядочным человеком, энергично протестует. Я имел дело, как врач, с человеком, которому было свойственно такое извращение, и его порядочность и этическое чувство удерживали его от непристойного поступка, и в отчаянии он искал выхода в онанизме и т. д. В таком случае, конечно, можно надеяться на самого больного, который не разрешит себе гнусности, но врач обязан взять с него слово, что он немедленно явится под наблюдение врача, как только сила воли ему начнет изменять. Нередки случаи, когда в борьбе с самим собою такой человек кончает самоубийством. В тех случаях, когда сдерживающего начала нет и когда субъект спокойно искал возможности удовлетворения, против обнаружившегося преступления должны быть приняты психиатрические меры. Наблюдается, однако, особое умение, например у садистов, скрывать свои поступки, и если поэтому один из них успел предстать пред лицом правосудия, то его необходимо изолировать на долгий срок. Может быть, здесь уместно и применение кастрации. Впрочем, последняя, может быть, вовсе и не представляет защиты от такого извращения, но все же могла бы быть рекомендуема, если цель будет хоть отчасти достигнута.

Что касается эксгибиционистов, то относительно них особенно трудно говорить что-либо, ибо прежде всего их вред исчерпывается лишь тем, что они обнажаются в присутствии женщин и стараются в их присутствии совершать мастурбационные действия, оскорбляя таким образом чувства стыдливости молодых девушек и детей. Строгость закона применительно к этой категории извращенных людей совершенно неуместна, так как нельзя говорить об исключительном вреде, приносимом созерцанием таких поступков, которые лишь смешны и внушают отвращение. Если таких людей непродолжительное время лечить в психиатрической больнице или же подвергнуть надзору, то результаты получаются благоприятные. Таков же должен быть взгляд закона на случаи некрофилии или полового осквернения трупов, в тесном смысле связанного с садизмом. Такие извращенные субъекты, или некрофилы, не будучи способны на совершение убийства, на почве садизма стараются надругаться над трупами, доходя даже до пожирания их частей. Нечего и говорить, что такие люди должны быть совершенно изолированы ввиду их крупной опасности для общества. Фетишисты же, если не считать их склонности к похищению облюбованных ими предметов, а также отрезывания кос у девушек, вообще безвредны.

Мы уже доказывали отсутствие оснований для наказуемости конкубината. Мы также касались и вопроса относительно необходимости вмешательства закона в проституцию, не считая, конечно, сводничества и торговли живым товаром, строжайше уголовно преследуемых. Торговля телом других людей, как разновидность работорговли, должна быть строжайше воспрещена. Мы отсылаем здесь к главе XII. Также не подлежат преследованию публичные провокации, неблагопристойности и низости на половой почве.

Совершение полового акта не должно быть сопряжено с каким-либо насильственным действием, и нельзя допустить такого права, в силу которого один человек мог бы заставить второго дать ему половое удовлетворение без согласия последнего. Конечно, здесь трудно точно провести разграничивающую линию, ибо жеманство может приписать даже невинному намеку чудовищные размеры, но все же должна быть предоставлена возможность для нормального ухаживания в связи с неизвестным представлением о приличиях, разумеется, если не состоялось специального соглашения (см. главу IV, Флирт).

Интересно исследовать вопрос относительно того, сколько можно себе позволить, если состоялось взаимное соглашение, не посягая, однако, на интересы третьих лиц. Наши нравы ведь отличаются в этом смысле достаточной свободой, причем более откровенный флирт мог бы считаться уже злом. Например, неприличные раздевания или совершения полового акта и т. д. в присутствии посторонних лиц ни в каком случае нельзя разрешить, так как, между прочим, оно вызвало бы половое раздражение у детей, оскорбляя общественное приличие. Все сводится, очевидно, в данном случае к мерам полиции, имеющим целью защиту детей и женщин от приставаний на улицах, всякого рода оскорблений и покушений.