Юрий Вагин - Доктор, это секс, дружба или любовь? [Секреты счастливой личной жизни от психотерапевта] [litres]

Как к этому относятся мужчины? Я расскажу. О нецивилизованных мужчинах мы говорить не будем. С ними все ясно. Завернуть женщину с ног до головы в тканевую упаковку и разматывать перед употреблением. «Сущность женщины горизонтальная» ― писал один советский поэт про женщину, которая на мотоцикле позволила себе наворачивать перед ним горизонтальные и вертикальные круги на мотоцикле на арене цирка. Поскольку наш мужчина-поэт (речь идет об Андрее Вознесенском) умел наворачивать палочки и круги только шариковой ручкой на бумаге, женщина на мотоцикле под куполом цирка пошатнула его вертикальную мужскую самооценку, и он отомстил ей привычным способом на бумаге: катаешься, мол, «А глаза полны такой горизонтальною тоской!».

Ладно, забыли про угрюмых, вонючих, волосатых, диких и настоящих мужчин. Поговорим об «условно цивилизованных» в «условно цивилизованных» странах. Кто мы есть?

«Условно цивилизованный» мужчина формально сегодня признает право женщины учиться, получать высшее образование, работать, участвовать в социальной и политической жизни, иметь экономическую и сексуальную свободу, но при этом все еще есть масса профессий и сфер жизни, в которые женщине пробиться практически невозможно. Нет, они все равно пробиваются (есть женщины-тореадоры, женщины-гондольеры и женщины-дирижеры), но их единицы. Хотя, помните апорию Эйнштейна: чтобы доказать, что фокстерьер может играть на скрипке, достаточно одного фокстерьера, играющего на скрипке.

Среднестатистический среднецивилизованный среднемужчина, признавая формально право женщин на труд, относится к нему как родитель к желанию своего ребенка стать капитаном дальнего плавания: конечно, маленький, станешь, конечно, а теперь пойдем есть манную кашу. Мужчины не отрицают право и возможность женщины учиться и работать, но при этом бессознательно «заточены» на то, чтобы как можно быстрее вывести женщину из учебного и трудового процесса с помощью беременности, родов и ухода за ребенком. Мужчины гордятся этим: «Моя жена не работает». Мужчины хвастаются этим: «Я содержу семью». На это легальное порабощение уходит года три. Затем, чувствуя назревающий бунт, мужчина контрольным выстрелом, контрольной второй беременностью закрепляет зависимость женщины от себя, после чего на глазах начинает дичать и в течение пары лет превращаться из условно цивилизованного мужчины обратно в нецивилизованного. Некоторых особо упертых женщин приходится добивать третьей беременностью. Я уже рассказывал вам, что самая частая фраза, которую я слышу в своем кабинете перед тем, как женщина начинает говорить обо всех ужасах в своей жизни: «Когда он понял, что я никуда от него не денусь…».

Но самое парадоксальное, что «условно цивилизованная» женщина тоже, как и «условно цивилизованный» мужчина, «заточена» литературой конца второго тысячелетия к детско-домашнему существованию. Она несильно сопротивляется мягкому, ласковому, нежному выдавливанию себя из учебно-трудового процесса в дом и быт. Это отвечает ее общекультурному психологическому фону. Равноправие формально есть, но пользоваться им кто-то не умеет, а кто-то и не хочет. Секс-шопы есть, но ходит туда менее процента. В условно-цивилизованных странах формально, например, есть конституция, но кому из граждан придет в голову пользоваться ею в реальной жизни?

Бог с ней, с конституцией, я – не социолог. Я – психотерапевт. Поэтому как психотерапевт вот на что я хочу обратить внимание женщин. Находясь в «условно цивилизованной» стране и выстраивая отношения с «условно цивилизованными» мужчинами, вам нужно помнить, что ситуация у вас, как у Алисы в Зазеркалье: чтобы стоять на месте, всегда нужно быстро бежать вперед. Чтобы не дать своему мужчине на ваших глазах стремительно одичать, вы должны (хотите вы этого или нет) не только иметь, но и пользоваться своими правами на учебу и труд. Никогда нельзя расслабляться. Никогда нельзя полностью полагаться на то, что мужчина позаботится о вас и обеспечит вашу жизнь. Мужчины бессознательно заинтересованы в том, чтобы внушить вам это. Хуже того, когда они это внушают вам («Сиди дома, не работай»), мужчины верят в то, что это правда (поэтому женщины на это легко покупаются – видят, что не врут). Но как только вы в это поверите, как только позволите себе на минуту отпустить путеводную нить вашей свободы, образования, работы, тонкий цивилизованный слой мужской культуры растворится в вашей зависимости, и вы попадете в рабство совсем не к тому человеку, за которого выходили замуж, в рабство, из которого сможете сбежать, только очень сильно ободрав всю свою жизнь.

Бегите быстро.

Только постоянная борьба женщины за равное образование, равный профессиональный труд и независимость от мужчины может сделать из мужчины человека.

– Доктор, у меня есть стул, из которого торчит гвоздик, на котором я сижу много лет. Мне неудобно и больно. Можно, я встану?

– Можно.

– А говорят, что так нельзя.

– Можно.

– Спасибо, доктор, я так рада, что к вам попала.

Примерно лет в сорок в голове у многих женщин происходит крупная железнодорожная катастрофа. В тридцать лет из пункта А выезжает товарный поезд с мыслями о том, что обязательно должен найтись умный, красивый, обеспеченный мужчина, который позаботится о ней и о ее детях от первого брака. Чуть позже (лет в тридцать пять) из пункта Б навстречу первому поезду выезжает второй товарный поезд с грузом сомнений, обманов и разочарований. Примерно в 40 лет эти два поезда на страшной скорости врезаются друг в друга и поезд из пункта А на полном ходу сходит с рельсов (и иногда с ума).

Дорогие женщины! Никогда не садитесь в поезд, который едет из пункта А! Это единственный способ никогда (даже в 80 лет) не встретиться с поездом из пункта Б.

Одна из самых страшных историй в моей практике была рассказана мне много лет тому назад. Я не боюсь ее сейчас обнародовать и не боюсь нарушить врачебную тайну, не только потому, что прошло много времени, но и потому, что история эта очень типичная. Мою клиентку никто не узнает. Кроме того, я изменил все данные, которые только можно было изменить.

Страшна эта история не своим обыденным ужасом, а той молчаливой, бессмысленной и бесконечной болью, которая ночь удлиняет вдвое, а жизнь сокращает на треть.

Эта пожилая женщина лечилась в нашем психотерапевтическом отделении практически каждый год. Лечением это было сложно назвать. Она ложилась на три-четыре недели просто отоспаться. Мы ее любили, потому что она не приставала с жалобами, требовала мало внимания, сидела в палате, гуляла, ела, пила таблетки и спала, спала, спала.