Дин Делис - Парадокс страсти. Она его любит, а он ее нет

Джонатан, возлюбленный Деборы, был как раз «одиночкой», и его индивидуальные особенности еще больше укрепились после болезненного развода. Случайные связи, как правило, были редкими и немногочисленными. «Меня сложно назвать Казановой», – улыбнулся он. Я спросил, как он любит проводить время.

Я читаю, слушаю музыку, хожу по книжным магазинам и любимым кафе, атмосфера которых мне нравится. Люблю книги по философии и истории, джаз, классическую музыку. У меня есть дорогой домашний кинотеатр с невероятным качеством звука. Летом стараюсь пару недель проводить в путешествиях. Еще я занимаюсь домом и работаю в саду, сейчас как раз делаю его в японском стиле. У меня есть несколько друзей, я вижусь с ними раз в две недели. Мне нравится быть хозяином своего времени. Честно говоря, я неплохо живу.

Я спросил, не кажется ли ему, что чего-то не хватает. Он ответил: «Иногда есть такое ощущение».

Думаю, люди склонны считать «одиночек» просто «такими, какие они есть» из-за врожденной интровертности и застенчивости. Когда «одиночка» еще и творческая личность, легко поверить, что «отшельником» его сделал неординарный склад ума. Вероятно, мы все обладаем врожденной предрасположенностью к развитию тех или иных индивидуальных качеств, но я собрал слишком много надежных данных, чтобы не полагаться целиком на это объяснение. Существуют доказательства, что большинство «одиночек» психологически «обожглись» в детстве. Джонатан – точно.

Мой отец был алкоголиком, и я никогда не знал, как он себя поведет. Иногда он бывал веселым, но обычно – просто пьяным, злым и жестоким. Он кричал на меня вообще без повода. Не знаю, почему именно я всегда должен был это терпеть. На сестру и маму он почему-то никогда не кричал. Больше всего меня обижало поведение мамы: она просто сидела и делала вид, что так и должно быть. Время от времени я чувствовал, что с меня хватит, и кричал на отца в ответ. Это всегда было ошибкой. Тогда он бил меня, а он был сильный. Единственным безопасным местом была моя комната. Я всегда любил мастерить что-нибудь и уже лет в восемь сделал на двери засов.

«Одиночка» – ребенок испытывает естественный гнев на то, что семья эмоционально отталкивает его. Это нормально. Однако, в отличие от большинства «сильных» типов поведения, он считает, что у него нет права на гнев . Единственный из детей, лишенный родительской любви, ребенок предсказуемо начинает чувствовать виноватым себя , хотя бы отчасти. В сущности, «одиночка» выбирает адаптивный стиль «сильного», поскольку чувствует себя очень уязвимым – как «слабый». Вместо того чтобы использовать стратегии лидера, «одиночка» отстраняется, пытаясь так контролировать ситуацию. У него формируется подсознательная уверенность, что безопаснее держаться от людей подальше. Из-за отчужденного стиля межличностного общения он редко ищет эмоциональной близости с другими и сам предлагает ее. Его поведение отражает вынесенный из детства печальный урок: «Когда ты сходишься с людьми, они тебя обижают и отталкивают».

Тяжелее всего некоторые «одиночки» переживают изоляцию сверстников. Им не с кем играть во дворе, над ними жестоко смеются, прогоняют. Но даже такие дети обычно не получают дома эмоциональной поддержки, которая могла бы поднять их самооценку.

Многих «одиночек» воспитывали непредсказуемые и непоследовательные родители. Джонатан, например, никогда не знал, когда отец в очередной раз сорвется на него. Чтобы выжить в таких условиях, он был вынужден полагаться на осторожность – навык межличностного взаимодействия , который в своей крайней форме превращается в недоверие. Джонатан рос сверхбдительным ребенком, чутким к малейшим признакам приближающегося взрыва. Как только он замечал, что челюстные мышцы отца дергаются, он старался как можно тише и быстрее ускользнуть из комнаты.

Чтобы облегчить боль, многие отверженные дети фантазируют о блестящей карьере, жизненных достижениях, которые обеспечат им любовь и поощрение. Иногда ребенку-«одиночке» удается направить свой гнев на достижение высоких целей, и его мечты сбываются.

«Одиночка» чувствует, что его тянет в разные стороны. Одиночество и сексуальные потребности подталкивают его к романтическим связям, а глубоко укоренившаяся боязнь сближения и новых страданий удерживает от общения. Он достигает компромисса, выбрав пассивную стратегию межличностного общения. Обычно «одиночка» просто выжидает и позволяет потенциальным партнерам сделать первый ход. Возникающая в результате отстраненность позволяет ему начать отношения с более сильной эмоциональной позиции, намеренно отдавая меньше, чем партнер. К сожалению, такое поведение часто приносит обратный результат. Джонатан описывает случай, который иллюстрирует распространенную модель поведения «одиночек».

Два раза в неделю я занимаюсь бегом. Знаете, когда выходишь из дома, всегда попадаются несколько знакомых лиц. Одна девушка, отличная бегунья, вела себя очень дружелюбно, и я стал интересоваться ею. Как-то она, слегка заигрывая, намекнула, что иногда можно вместе попить кофе. Мне было приятно, но я повел себя сдержанно и не проявил особого энтузиазма. В общем, так продолжалось примерно две недели. Потом наконец я собрался с духом, чтобы ее пригласить. Но, представляете, как назло именно в этот день она начала бегать с каким-то парнем. Я испытал чувство провала по своей вине и… облегчение…

Когда девушка потянулась к Джонатану, он инстинктивно отшатнулся. Она, скорее всего, интерпретировала его отстраненность как отказ и решила поискать другого кандидата. Джонатана же задело, что она сблизилась с другим. Для него данный случай послужил лишним доказательством собственной уязвимости и мудрости одиночества.

Когда «одиночка» все-таки решается на любовную связь, им руководят очень сильные потребности и часто некое событие, недавно поднявшее его самооценку. Когда Джонатан встретился с Деборой, он почти год не имел спутницы жизни и как раз в то время заключил крупнейший строительный контракт в своей карьере. Дебора показалась ему родственной душой. Однако не забывайте, что он несколько недель воздерживался от секса с ней. Джонатан безумно влюбился в Дебору, но сигналы о сближении, которые он посылал ей, были неоднозначны. Даже мощные силы периода ухаживания не смогли ослабить его защитный рефлекс.

Дебора не могла пробиться сквозь скорлупу Джонатана и уже начинала нервничать. Подчиняясь движущим силам ловушки страсти и своей выраженной склонности к роли женщины-«эхо», она слишком приблизилась к нему. К тому времени Джонатан уже понимал, что Дебора могла бы стать для него безопасным, верным партнером. Но теперь его обуял новый страх: эмоциональная клаустрофобия. Деборы было слишком много. Эта реакция «слабого» партнера не только охладила его чувство к ней, но и многократно усилила первобытный ужас «одиночки» – лишиться частной жизни и контроля над своими временем и занятиями.