Джесси Беринг - Я, ты, он, она и другие извращенцы. Об инстинктах, которых мы стыдимся

Механизм понимания чужого сознания не позволяет нам буквально проникнуть во внутренний мир другого человека (может, это и к лучшему – мало ли что там найдешь), но “оживляет” его. Окружающие нас люди – субъекты с собственными сексуальными желаниями, причем эти желания не всегда совпадают с нашими. Понимание чужого сознания позволило выработать ментальный конструкт “согласие”. Нет смысла пользоваться понятиями “сексуальное насилие” или “сексуальное принуждение”, описывая поведение представителей других биологических видов, при котором самец вступает в половую связь с сопротивляющейся самкой. На самом деле видов, у которых встречается такое поведение, довольно много. В этом случае у самца просто отсутствует когнитивный аппарат, необходимый, чтобы помыслить о психологическом вреде, который он причиняет сексуальному “объекту”. Представьте спаривающегося и одновременно размышляющего осла: “Секундочку… Вот интересно, а нравится ли ей то, что я делаю?” В отличие от осла, мужчины, нападающие на женщин (и мужчин), являются настоящими насильниками. Используя механизм понимания чужого сознания, насильник получает сигнал “стоп” (слова “нет” достаточно), однако не останавливается. Уникальная способность удостовериться в психологическом согласии другого индивида служит когнитивным ключом к появлению у нашего вида какой бы то ни было внутренне непротиворечивой формы половой морали. Что касается отношения к сексу, человеческие общества имеют больше различий, чем общих черт, и существуют огромные различия между формами и строгостью наказаний за сексуальные проступки, но ни в одной культуре не поощряется сексуальное насилие своих над своими.

Способность размышлять о мыслях других имеет странный эффект, часто приводящий людей в замешательство: чувство сексуального стыда. Вооружившись пониманием чужого сознания, мы можем взглянуть на себя глазами других. В случае с сексом картина может быть достаточно неприглядной. Когда наши предки научились понимать эротические мотивы соплеменников, они стали понимать, что другие могут так же размышлять об их собственных желаниях. Это привело к появлению негласных ритуалов сексуального обмана, иногда весьма коварного. Если вы были влюблены в кого-либо и, чтобы человек этого не узнал, скрывали свои чувства, вы совершали такой обман, основанный на понимании чужого сознания.

В этой связи возникает еще одно неприятное явление: например, нам очень хочется в чьих-либо глазах выглядеть привлекательно, но, к сожалению, мы не в его (ее) вкусе. (Поверьте, мало кому доводится испытывать безответную любовь чаще, чем гею.) Но существование индустрии косметики с многомиллиардным оборотом свидетельствует о том, что мы не прекращаем попыток. С другой стороны, быть предметом воздыхания человека, которого мы сами не считаем привлекательным, может быть неприятно. Дело не в том, что некто, не особенно вам симпатичный, безобидно влюблен в вас. Это куда ни шло. Но у вас может возникнуть и крайне неприятное чувство, когда вы знаете, что ваше тело вызывает сильное половое возбуждение у кого-либо, а вам этого совсем не хочется. Именно это имеют в виду феминистки, когда употребляют термин “объективация”, а порнографию они метко определяют как “выражение мужского взгляда”. Так, Анджела Картер описывает это специфическое чувство в рассказе “Кровавая комната” (стоит его прочитать, если вы мужчина и желаете узнать, что значит быть женщиной, но вам не хочется покупать новый гардероб):

Я видела, как он с цепким прищуром знатока, осматривающего коней, или, может, хозяйки, приценивающейся к мясной вырезке на разделочном столе, наблюдает за моим отражением в обрамленных золотом зеркалах. [Эффект от взгляда] до странности усиливался благодаря моноклю, вставленному в левый глаз. Когда я увидела, с каким вожделением он на меня смотрит, то опустила глаза, а взглянув в сторону, вдруг увидела в зеркале себя. Внезапно я увидела себя такой, какой видел меня он, увидела свое бледное лицо, и мускулы на моей шее напряглись и натянулись, как тонкие струны [104].

Дело усложняется еще и наличием субъективного сексуального восприятия человека. Ведь эксгибиционист получает удовольствия именно от мысли о том, что он будет поглощен взглядами других. (И действительно, обретшие силу женские персонажи Картер часто обнаруживают неожиданное возбуждение от мысли, что хищный взгляд мужчины шарит по их дрожащей плоти.)

Помимо собственных частных связей, наш механизм понимания чужого сознания позволяет нам с точки зрения морали оценивать тех, чья сексуальная природа кардинально отличается от нашей собственной (чем мы и занимались здесь). И когда эта система не сдерживается научно подтвержденными фактами, наши импульсивные суждения относительно этих людей могут быть очень суровыми. Во многом проблема возникает из-за того, что наше социальное познание в корне эгоцентрично. Мне, например, столь же трудно представить, что ощущает мужчина-гетеросексуал при виде женских половых органов, как и взглянуть на мир глазами гамадрила, возбужденного видом яркого бесформенного нароста на корме самки. (Я не шучу. Если вы до сих пор не поняли, я стопроцентный гей, можно сказать, Кинси-6.) Понимание механизмов репродуктивной биологии, конечно, дает мне возможность размышлять логически о гетеросексуальных стимулах. Образно говоря, ощутить себя в шкуре одного из этих самцов-приматов, – надо признать, не самое приятное для моего мозга упражнение. И, как мы видели, когда нас посещает чувство отвращения, наша способность мыслить этическими категориями заметно ухудшается.

А теперь давайте посмотрим, что происходит, когда совершенно гетеросексуальный мужчина (“Кинси-0” по шкале от 0 до 6) воображает секс с мужчиной. В 1979 году психологи Дональд Мошер и Кевин О’Грейди провели эксперимент. Гетеросексуальным студентам колледжа показывали гей-порно и просили представить себя на месте одного из актеров: “[Испытайте] эмоции, как если бы вы на самом деле занимались сексом”. Как вы можете догадаться, результатом было – отвращение, злость, стыд, презрение и общее согласие с предложенными вариантами ответов:

Никогда не мог понять, зачем трахать мужика в задницу, когда можно заниматься сексом с женщиной.

В наши дни стало невозможно зайти в общественный туалет. Обязательно кто-нибудь будет пялиться на твой член или покажет тебе свой стояк.

Я лучше умру, чем буду педиком.

Педика всегда можно узнать по шмоткам [105].

К счастью и для моды, и для гомосексуалов, 70-е годы позади. Однако, несмотря на перемены, мозг современных восемнадцати-девятнадцатилетних работает примерно так же, как в 1979 году – и как тысячелетия назад. Естественный отбор идет невероятно медленно, гораздо медленнее, чем человечество накапливает знания. Это ключевой пункт в контексте настоящего обсуждения, поскольку до тех пор, пока у нас как у биологического вида не разовьется совершенно новый мозг, любой моральный прогресс в области сексуального разнообразия зависит исключительно от нашей способности пользоваться знаниями в противовес предрассудкам.