Джейми Каллан - Француженки не спят в одиночестве

С возрастом американки часто чувствуют себя так, будто угасают, удаляются, перестают быть центром внимания. Тогда мы думаем : мне нужно больше туши, больше помады, больше! Больше! Больше, потому что я смотрю в зеркало и ощущаю это ужасное чувство невидимости. В нашей стране не особенно ценят la femme d’un certain age [32] Женщина в возрасте (франц.). , или женщину, которая старше 22 лет, не является блондинкой и не обладает сверхъестественно огромным бюстом, сохраняя при этом тело худенькой 14-летней девчонки.

Иногда женщины поступают ровно наоборот: мы настолько падаем духом под градом постоянных наскоков СМИ (вопящих, что нам необходимо сбросить 20 фунтов, обзавестись имплантатами груди, перетрясти свой гардероб, вколоть в лоб ботокс и «хирургически омолодить» половые органы), что сдаемся. Мы решаем, что будем абсолютно натуральными, и просто расслабляемся, не желая менять ни одной черточки. Это было бы не так плохо, если бы не означало полного отсутствия заботы о своем теле, радикального избавления от длинных волос, столь же радикальной седины и ношения неизменных пуловеров. Но это не жизнь, и в этом нет радости. В итоге СМИ одерживают победу и продолжают навязывать свои идеалы.

Только сами женщины могут востребовать назад идею красоты, показать рекламщикам, Голливуду и модным журналам, что мы по-прежнему здесь, что мы прекрасны, что мы бываем всех цветов, возрастов, форм и размеров и не собираемся уходить. Это важно, ведь на кону — наши жизни. В конце концов, неужели мы действительно собираемся позволить обществу решать, являемся ли мы достойными кандидатами для любви и романтики? Неужели мы готовы согласиться с тем, что после определенного возраста нам стоит думать больше о пищевых добавках, чем о сексе?

Это не по-французски! Если верить данным нового 600-страничного исследования сексуальности во Франции, проведенного правительственным агентством, 90 % француженок старше 50 лет остаются сексуально активными (то же исследование выяснило, что среднее число сексуальных партнеров у женщин между 30 и 49 годами составляет 5,1; для мужчин эта цифра равна 12,9). Это говорит о том, что француженки способны поддерживать свое либидо еще долго после начала среднего возраста.

La femme d’un certain age можно встретить повсюду во Франции, и особенно сильно ее присутствие ощущается в Париже. Она — та, кто носит потрясающие сапоги и таинственные темные очки. Да, она стройна, но американцы назвали бы ее «сочной». Кстати, вероятнее всего, с этими сапожками такая женщина надевает короткую юбку и даже может слегка продемонстрировать свою «ложбинку». Ей может быть за 50, но она излучает уверенность, которая вдохновляет. В сущности, возраст лишь прибавляет ей красоты: в ней появляется ощущение хрупкости, возможно, приходящей с годами мудрости, опытной сексуальности. Это такая мирская красота, которую могут запечатлеть в контурах лица лишь долгие годы жизни и любви.

Да, во Франции подростки и те, кому за двадцать, тоже прекрасны. Свой стиль, грация и разборчивость есть и у молодых специалистов, и у официанток в кафе. Но это — часть секрета француженок. Мы можем путать разборчивость с высокомерием , но на самом деле это форма уверенности, берущая начало в том, что женщина знает себе цену. Здесь на каждом шагу видишь приношения этой красоте: статуи, памятники, плакаты — и все они провозглашают и прославляют захватывающую дух красоту женского лица и тела. Это помогает французским девушкам поддерживать высокую самооценку.

Французские мужчины более целеустремленны, любезны и склонны к флирту, чем американские. Они не так часто задумываются об исках за сексуальное домогательство и знают, что французским женщинам нравится, когда ими любуются.

Это тоже помогает француженкам чувствовать себя желанными — они получают массу внимания. Каждый день! Хотя француженка хорошо одевается, заботится о своей физической красоте ради себя и собственного чувства благополучия, она делает это и ради любующихся ею мужчин: как только женщина выйдет из дома, все взоры будут устремлены на нее. Ею будут любоваться, ее будут пожирать взглядами. Вот почему она учится ходить гордо подняв голову и расправив плечи.

Одна наша знакомая француженка объясняет это так:

«Вообще я предпочитаю, когда мне оказывают внимание одобрительным взглядом или простыми фразами: „Charmante! [33] Очаровательная (франц.). “ или „Vous êtes charmante, mademoiselle! [34] Вы очаровательны, мадемуазель (франц.). “ Идя по улице, постоянно привлекаешь чье-то внимание, особенно если двигаешься с гордо поднятой головой, держа себя как балетная танцовщица, чувствуя себя женственной — тогда и другие тоже это ощущают, и ты выглядишь еще красивее».

Француженки уже в раннем возрасте узнают, что такие знаки внимания, как правило, безобидны, и с удовольствием вступают в общество взаимного обожания мужчин и женщин. Они хотят внимания, но оно должно быть «правильным». Каким бы шокирующим это ни показалось американкам, француженки любят нравиться мужчинам. Но есть и хорошая новость: французы тоже любят нравиться женщинам!

В конце концов, не так уж плохо это звучит, правда?

Ну, вот и она — наша проблема. Мы можем сколько угодно радоваться своей женственности, своей уникальной красоте и с гордостью носить ее по улицам, но что, если мужчины просто не понимают нас? Что, если их учили придерживать комплименты при себе?

Многие из нас действительно одеваются так, чтобы понравиться мужчинам. Мы улыбаемся, поддерживаем визуальный контакт, используем свои женские уловки — а наши мужчины продолжают нас вежливо игнорировать. Многие американки жалуются, что в наши дни мужчина не станет открывать перед тобой дверь, даже если у тебя в руках гроздь чемоданов и ты явно нуждаешься в помощи! Иногда мы, наоборот, становимся объектами внимания — но это внимание дурного толка, и исходит оно от мужчин, от которых нам никакого внимания не хочется. А «хорошие парни» не желают, чтобы их причисляли к той же категории, и просто перестали делать нам комплименты, ибо свято убеждены, что мы этого не хотим. Возможно, именно поэтому американки в целом пребывают в таком отчаянии. Похоже, дрессируя наших мужчин, чтобы они не были такими сексистами, мы полностью выбили из них мужской инстинкт преследования.

Однако мужчины все равно хотят нам угодить. В разговоре с американцами выясняется, что они убеждены, будто именно мы хотим делать первый шаг. Мы не желаем, чтобы они переходили на личности, говоря о нашей внешности. Мы намерены сами приглашать их на свидания и проявлять инициативу в сексе — где, когда, как. И вообще, мы хотим брать бразды правления в отношениях в свои руки. А мужчины просто делают то, что мы от них требуем.