Наталья Краснова - Принцесса на всю голову. Почему мы влюбляемся в сказочных дураков

Мама подошла ко мне в коридоре школы на перемене и спокойно сказала:

– Наташ, зайди ко мне в 38-й кабинет, пожалуйста.

Я неохотно поплелась за ней на третий этаж, зашла в пустой класс. Мама закрыла дверь и тихо произнесла:

– Наташ, мы сейчас в учительской сидели все, и Зинаида Михайловна сказала, что у тебя за контрольную по алгебре трояк…

Я угрюмо молчала. Трояк был. Это факт. Спорить с мамой, как это делали другие ученики, доказывая, что «учитель что-то напутал», было бесполезно. Маме доносили все из первых рук.

– Наташ, мне так стыдно никогда не было.

Меня вдруг накрыла волна жгучего стыда. Я люблю маму и не хочу, чтобы ей было плохо, и тут, получается, я сама заставляю свою маму страдать. Я не знала, что мне сделать, чтобы смыть этот позор с нашей фамилии, поэтому в духе подросткового идиотничества сказала:

– И че?

– Если ты меня любишь, ты больше так не будешь делать. Я – учитель математики. Ты – одна из лучших учениц класса. Твой уровень – это оценка «отлично». На крайний случай – «хорошо». А неуд…

– Ну а че я сделаю, оценка уже в журнале! – опять заупрямилась я.

– Вот послушай. Зинаида Михайловна ждет тебя после уроков на пересдачу. Решишь второй вариант, она исправит тебе оценку.

И больше я не имела такой моды: получать по алгебре и геометрии тройки. Единственный случай, когда я могла с чистой совестью сказать, что получила за контрольную трояк, – это когда все остальные ученики класса получили двойки. Я с детства поняла эту систему: нужно быть лучше всех, а то мама сильно расстроится.

Травма, заложенная в детстве, усугубляется нашими реалиями: быстрый темп жизни (сейчас люди строят карьеру в 16 лет!), отретушированные идеальные фото в соцсетях, ориентация общества на внешние показатели – это все штампует нарциссов. У человека с глубокой нарциссической травмой развивается характер, который Нэнси Мак-Вильямс назвала «нарциссическим типом личности». Если травма неглубока, у вас проявятся отдельные черты. Если травма тяжелая, то человек превращается в истинное зло (самому этому человеку, кстати, весьма несладко). Итак, быстрый тест на нарциссизм (по традиции загибаем пальцы).

1. Вы не чувствуете себя ценной без одобрения других.Да, я красивая, но я хочу, чтобы все мои два с половиной миллиона подписчиков это написали под моей сегодняшней фоткой. Тогда я поверю в то, что я красивая.

2. Чтобы почувствовать себя ценнее, вы принижаете других. «Да, Оль, ты похудела на 4 кг за неделю, но ты молодая, тебе легко это сделать. А я вот, например, за неделю не потолстела– вот это достижение!»

3. Вы не выносите критику.У меня настолько непереносимость критики (и я это знаю), что я заранее критикую себя, чтобы другим не оставить тем для критики. «Я знаю, что я не самый лучший стендап-комик», – выдала я однажды на передаче у Максима Галкина. На что он повернулся ко мне и внятно произнес: «Никогда в жизни не критикуй себя!» А потом добавил: «Поверь, найдутся люди, которые польют тебя помоями с ног до головы. Не показывай им своим примером, что так можно делать!»

4. Все в черно-белом цвете.Все люди у меня либо хорошие, либо плохие. На каждом человеке – ярлык. Как этикетки на нарядах, висят эти ярлыки на каждом человеке, которого я встречаю.

5. Вы манипулируете людьми.Для нарцисса все люди вокруг – это действующие лица какой-то пьесы, сценарист которой – сам нарцисс. Если что-то идет не по сценарию, нарцисс сильно переживает и пытается всех «заставить» играть так, как хочется ему.

Безусловно, нарциссизм лечится. Но без специалиста справиться со всеми этими циклами идеализации и обесценивания практически невозможно: мне постоянно кажется, что я гений, пишу такую интересную и важную книгу, а уже через секунду я бегаю по квартире в поисках камина, чтобы, аки Гоголь, швырнуть туда свою рукопись. Если вы не хотите уподобиться мне, если хотите жить здоровой жизнью без этих эмоциональных американских горок, заведите себе терапевта (хотя бы онлайн).

А вот теперь поговорим о второй части синдрома Злой Королевы: геронтофобия. Не думаю, что у меня есть геронтофобия в полном размере. Скорее я приобрела пробник геронтофобии: я не боюсь старости, но не особо рвусь туда. Мы не хотим стареть по разным причинам: кто-то из нас боится смерти, кто-то побаивается проблем со здоровьем, кто-то страшится потери красоты и силы, а кто-то боится утратить рассудок. Нет такого адекватного человека, который всю жизнь ждет старости: «Эх, скорей бы постареть и впасть в маразм!»

Только один раз в жизни я хотела постареть. Когда моя бабуля за чашкой чая вдруг посмотрела вниз, куда-то под стол, поправила подол своего цветастого халата и произнесла задумчиво:

– Варикоз такой красивый, как Иртыш из космоса!

У меня чуть какао носом не пошло. Круто, подумалось мне. Это был единственный момент, когда мне прямо захотелось постареть. Знаете, чтобы можно было говорить все, что хочешь, и не сдерживать себя. А если кто-то будет обижаться, делать несчастное лицо и показывать справку о маразме (которую накануне распечатала дома на принтере). Да. Тогда был первый раз, когда я подумала: «А старость – это прикольно». Мне тогда было 29 лет.

В современном мире все больше женщин (и мужчин, если честно) стали цепляться за уходящую молодость. Особенно страшно стареть красивым людям. Да, понятие красоты весьма субъективно, но тем не менее в каждом классе, в каждом офисе, в каждой стране есть свои красавицы. Вот они первые стоят в очереди на получение геронтофобии. Эти официальные королевы школ, достигнув среднего возраста, чувствуют, как их накрывает паника, они как будто переживают процесс полураспада. Они чувствуют себя неловко из-за того изображения, которое им показывает зеркало. Им кажется, что, потеряв красоту и молодость, они потеряют все.

Женщины стараются сохранить свою красоту и сексуальность. И если красота от возраста не особо зависит, можно быть красивой и в 41 год, и в 90 лет, то вот сексуальность зависит. В 90 лет подчеркнутая сексуальность выглядит немного гротескно. Я очень надеюсь, что в 90 лет я не буду носить пуш-ап и с придыханием откровенничать на каком-нибудь интервью: «Хочу секса каждый час! Кстати, уже час прошел. Вон тот симпатичный оператор сейчас свободен?» В 90 лет у меня, наверное, другие приоритеты будут. Я на это очень надеюсь. Я недавно задумывалась над этим.

Мы с моим парнем валялись на измятой и скомканной простыне (я понимаю, вам не очень хочется все это представлять, но в 40 лет у женщин есть секс), и он вдруг мечтательно сказал:

– Сначала мы с тобой поживем в свое удовольствие, будем путешествовать, заниматься сексом до утра, а потом, лет через 10, родим детей…