Наталья Краснова - [НЕ]ВЕРНОСТЬ. Что делать, когда не знаешь, что делать

Один из основных принципов измены – это принцип скрытности. Например, ваш муж откровенно заявляет, что у него пропал к вам интерес, и предлагает выход из ситуации: вы с ним либо разводитесь, либо одобряете его секс с Маринкой с пятого подъезда. И вы такая: «Разводиться – это стремно как-то», – и решаете терпеть его роман с Маринкой, потому что это, по-вашему, не так стремно, как развод. В таком случае эти отношения на стороне не являются изменой, это ваше решение сохранить брак, «приоткрыв» его.

Памятка для мужчин: если ты сказал жене: «Я пошел налево», а она сказала: «Ок», то это уже не налево, а прямо.

Вопрос хороший. Но сколько таких смельчаков, которые могут прямо своей жене или мужу заявить, что собираются налево? Я напомню на всякий случай, что в современной культуре отношение к изменам официально негативное: мы все осуждаем измены. Опять же, мы осуждаем, но с удовольствием и возбуждением смотрим, как Анна Каренина ложится под Вронского, а потом и под поезд.

Мы бы не скрывали свои измены, если бы это всячески не осуждалось и не наказывалось в нашей культуре. Так это и работает. Ведь в тех культурах, где измена не осуждается, изменщики не врут. Вот так все до банальности просто. Следует отметить, кстати, что отношение к изменам в разных культурах дрейфует от умеренно позитивного (супруги могут изменять друг другу) до крайне негативного (за измены человека могут подвергнуть жестокому наказанию и даже казни). Рассмотрим самые удивительные (на мой взгляд) традиции.

Историк Марко Поло повествует о том, что женщины арабского племени ассани имеют право ходить налево. Но не каждый день, ибо что это за вакханалия! Закон племени разрешает женщинам изменять каждый четвертый день. Я не Марко Поло и не сильно разбираюсь в этих племенах, поэтому мне до сих пор неясно, что это за «четвертый день». Либо это четверг (и тогда пятница начинает существенно уступать четвергу по веселью), либо этот четвертый день отсчитывается от какой-то основополагающей даты (свадьбы, дня рождения или начала ПМС). И тогда уже не так весело.

Еще один интересный обычай есть на Марианских островах. Если женщина поймана на измене, ее выгоняют из дома и отбирают у нее все имущество (бусы, набедренную повязку и прочие атрибуты роскошной жизни). Невесело, думаете вы? А любовника чаще всего там просто убивают. Еще более невесело. Если же на измене пойман муж, его ждет и вовсе бесчеловечная кара: все женщины в округе набрасываются на него и истязают его до тех пор, пока он не останется калекой либо не умрет. Тут мне вообще стало грустно. Марианские острова вычеркиваю из своего списка путешествий на медовый месяц.

Более гуманный подход в Большом Бассаме (это Африка, если вы так же, как и я, в географии несильны, а представить всю картину целиком хочется): когда муж изменил своей дражайшей половине, он обязан подарить ей золотое украшение. Есть ощущение, что зажиточные семьи живут по принципам Большого Бассама: как только мужчину ловят на измене, он покупает жене шубу или машину и живет дальше спокойно. В принципе, неплохой бизнес для жен. Главное – выбрать богатого бабника в мужья. Потому что бедный будет откупаться букетом цветов (в лучшем случае) и букетом модных болезней (это в не самом лучшем случае). Максимально странное наказание получает в Большом Бассаме любовник жены (если его поймают на прелюбодеянии, конечно): он должен будет некоторое время отработать прислугой в этой семье. Ну, не особо продуманно. Так любовник получает легальный доступ в дом к своей зазнобе и может продолжать наставлять ее мужу рога. А потом опять отрабатывать. И так до бесконечности.

Если же вы решили изменить своему мужу, будучи частью племени ашанти, знайте: в случае поимки ваш муж откусит вам нос. Таков закон. Если не планируете неожиданную ринопластику, не советую выходить замуж за мужчину племени ашанти и изменять ему. Либо изменяйте мужчине в России, тут проще извиниться после того, как измена вскроется. Либо вообще не изменяйте. Но это уже вариант для сильно сдержанных и умудренных опытом женщин.

Раньше это действительно было так. Женщина с древних времен являлась собственностью мужчины, недаром за невесту платили выкуп, как бы покупая ее у отца с матерью. Как скотину: корову или козу. Женщина в те времена воспринималась либо как вещь, либо как часть мужчины, который брал ее в жены. Женская свобода ограничивалась такими рамками, что женщина не имела права не только переспать, но и проявить любую заинтересованность другим мужчиной (не ее мужем).

Тацит в описании древних германцев приводит такие примеры. «Распустив изменнице волосы и раздев донага, муж в присутствии родственников выгоняет ее из своего дома и, настегивая бичом, гонит по всей деревне. Сколь бы красивой, молодой и богатой она ни была, ей больше не найти нового мужа», – описывает Тацит обстановку в те времена. Времена изменились, но даже сейчас легко услышать общественное мнение, что «измена позволена только мужчине», а женщина не имеет права даже думать об этом, ведь «хотеть другого мужчину – не в женской природе». Вот такая у нас природа: обожаем однообразие.

Если бы я была Маяковским, то написала бы об этом стихи. Написала бы так емко, что все сразу же поняли бы, что такое хорошо и что такое плохо. И что такое измена. И книга состояла бы из одной страницы. Но я не Маяковский. Из рифм могу составить только пару «палка-селедка», поэтому эту книгу буду писать прозой. И получится она явно не на одну страницу. Потому что отношение к измене всегда зависит от того, в каком углу любовного треугольника находитесь вы, какие обстоятельства вас окружают и какое воспитание вы получили с детства.

– Измена – это огнедышащий дракон, который сжигает на своем пути все, что было в семье: доверие, любовь, веру в человека, – моя Юлька аж захлебываться словами начала, до того ее трясло при одном упоминании об измене. Я знаю, что Юля против измен. Категорически. И считает, что «лучше честно расстаться, чем нечестно изменять». Это ее слова. Я помню.

А еще помню, как на отдыхе в Турции она целовалась с загорелым двадцатилетним парнем, в то время как, может, не такой загорелый, но тоже парень ждал ее возвращения в Челябинске. Секса с загорелым турком не было. Так говорит Юля. Но были жаркие объятия на пляже и клятвы верности, и поцелуи, от которых на следующий день у Юли горели губы.

– Разве это не измена? – несмело вставила я свои пять копеек.

– Наташа! Это не измена! Это – любовь!