Евгения Карлин - Яд и мед материнской любви. Путь к изменениям непростых отношений между матерью и дочерью

Сегодня применительно к отношениям широко используется понятие «токсичность» (я не люблю этот термин за его ярую оценочность, но все же). Как случается со многими новыми психологическими терминами, вошедшими в обиход, им начинают называть и объяснять удивительную широту явлений. К слову, за полминуты Гугл выдает почти два миллиона результатов на слово «токсичность», где три первые страницы – исключительно про токсичные отношения и признаки токсичных людей. Если лаконично, то мораль такова: Вам плохо? Значит, вы в токсичных отношениях. В этой связи, конечно же, под прицел попадают и отношения с матерью, часто оцениваемые как токсичные. Но что такое токсичность и соответственно «яд» отношений?

Говоря о токсичности во взаимодействии, важно понимать, что обычно это – не какое-то универсальное поведение со стороны «токсичного» человека, но сочетание факторов: особенностей поведения одного участника общения, особенностей восприятия второго и характера контакта между ними. Кроме крайних случаев насилия и унижения, «отравляющим» для одного человека может быть то, что для другого таким не является. Здесь можно провести параллель с физическим отравлением, где один и тот же продукт в разных случаях может вызывать разную реакцию. А в случае аллергии самый безопасный, казалось бы, ингредиент может привести к сильнейшим симптомам.

Токсичность безусловно связана с личностными границами и индивидуальными ресурсами. У каждого человека есть его физическое и психологическое пространство. Оба достаточно пластичны и сужаются или расширяются в зависимости от обстоятельств. Физические границы проявляются:

а) в дистанции;

б) в особенностях контакта.

Ровно то же происходит и с личностными границами, только в данном случае дистанция и контакт – не физические, а психологические. Это значит, что мы можем физически взаимодействовать а) на разном расстоянии и б) разным способом. Например, можем стоять друг от друга в трех шагах (расстояние) и бросать друг другу мяч (тип взаимодействия). Или можем находиться на расстоянии вытянутой руки, но при этом не касаться друг друга. Мы можем доверять свое тело незнакомому человеку (например, врачу) или в определенные моменты не позволять подойти к себе близкому (например, будучи в ярости).

В разных ситуациях и с разными людьми нам комфортно и естественно то или иное расстояние и то или иное взаимодействие (разный тип контакта). Более того, в разное время с одним и тем же человеком нам то хочется физически контактировать, то нет; то одним способом, то другим. У кого-то большая физическая дистанция, у кого-то – меньшая. Так, например, по мере заполнения помещения кто-то садится подальше ото всех, а кто-то садится рядом, даже если вокруг много свободных мест. Иногда мы физически хотим, чтобы нас оставили в покое, не трогали, иногда нам просто хочется взяться за руки, а иногда мы желаем глубокого проникновения (например, в сексе).

Между матерью и ребенком изначально границы практически отсутствуют. Ребенок развивается в ее теле, питается из нее, после рождения – сосет ее грудь, требует внимания, теребит ее тело. Никаких границ ни мать, ни ребенок, по сути, не соблюдают. Но ребенок растет, и в определенный момент (обычно когда малыш достигает примерно двух лет, что совпадает с задачами развития постепенного отделения и обретения автономии) и мать, и дитя начинают друг на друга злиться. Злость – эмоция, сообщающая нам про границы, и в самом общем виде бывает двух типов: злость голода (когда что-то нужно вобрать в свои границы, наполниться) или злость усталости (когда, наоборот, что-то чрезмерно, оптимальные границы нарушены). Оптимальные границы начинают меняться между родителем и ребенком, то, что было нормально и полезно раньше, больше не работает. На практике мы видим, как в какой-то момент для матери оказывается чрезмерным, что ребенок продолжает виснуть у нее на руках, отнимает ее собственное время и пространство, она больше не хочет спать вместе, возникает естественная необходимость большей физической дистанции. Но в какой-то момент она снова хочет сблизиться с малышом, потискать его, провести вместе время.

Наши желания, а вслед за ними физические границы все время меняются, и это нормально. Шлепок или удар может быть переходом физических границ или нет. Равно как объятие или поцелуй. В каком-то случае они желанны, в каком-то – вызывают отвращение. И то, является ли какое-то действие по отношению к нам насилием или нет, определяется лишь тем, хотим мы этого действия или не хотим, согласны ли мы на него, или нет. То есть каждый раз мы договариваемся или передоговариваемся, в зависимости от своего желания и обстоятельств.

То же самое происходит и с нашими психологическими границами. В зависимости от своего желания и обстоятельств мы можем быть эмоционально ближе или дальше, откровеннее или скрытнее, допускать или не допускать ту или иную форму общения (характер психологического контакта), впускать в свою спальню (в буквальном или переносном смысле) или нет.

При определенных обстоятельствах мы хотим, чтобы нас ласково называли, при других это недопустимо. С некоторыми людьми и в некоторых случаях мы переходим на «ты», в других – это воспринимается как фамильярность или даже хамство.

То есть вне контекста и информации о том, чего хочет или не хочет другая сторона, не существует одностороннего действия, которое можно назвать нарушением границ. И именно потому, что универсального допустимого или недопустимого в отношениях не существует (в пределах гражданского и уголовного кодексов), нам необходимо уметь слышать самих себя и сообщать другому о том, что мы хотим, а что для нас нежелательно. И именно поэтому забота о собственных физических и психологических границах – наша собственная забота и ответственность.

Если наши границы регулярно нарушаются одним и тем же человеком – наше право на приватность, на дистанцию, на ту форму контакта, которая оптимальна для нас в определенный отрезок времени, – то мы можем говорить о том, что такие отношения токсичны. В ситуации общения двоих взрослых людей свободы обычно больше, чем в ситуации отношений родителя и зависимого от него ребенка. Взрослый физически и ментально здоровый человек в большинстве случаев может управлять контактом или не-контактом. У него намного больше ресурсов, чтобы отстаивать свои интересы и действовать самостоятельно: отделиться, не общаться какое-то время, полагаться на себя. Ребенок, как правило, не может себе этого позволить. Он зависим от своей матери, и сам контакт с ней оказывается ценнее, чем форма такого контакта, даже если данная форма взаимодействия отравляющая. Поэтому в отдельных случаях он обречен пить «яд» материнского отношения ради собственного выживания.