Марина Травкова - Неверность. Почему любимые изменяют, стоит ли прощать, можно ли избежать

Итак, брак или отношения являются потенциальной территорией измен. Не только потому, что «если у вас нету тети, то вам ее не потерять», а потому, что это совместное «мы», которое у нас есть, находится в процессе ежедневного обновления и изменения. Это живой процесс, совместное приключение, а не свод правил о том, кто и что кому должен.

И самый распространенный сценарий для измены: попытка вынести свое меняющееся «Я» за застывшие рамки актуальных отношений. Но как именно люди вступают в эти мутные воды? Как они оказываются там? Что они думают, когда изменяют? Думают ли они вообще?

В такого рода побочные связи попадают как раз таки люди, которые и не собирались быть неверными своим партнерам. Остановите на улице любого взрослого человека и спросите: «Есть ли у тебя несбывшиеся мечты?», «Места, где хотелось побывать, но так и не удалось?», «Что-то, что ты хотел/хотела сделать в своей жизни, но не успела?». Ответ будет: «Да». Все мы, проживая свою жизнь, делая выбор, упускаем какие-то другие возможности. Все мы иногда жалеем о несбывшемся. И эти сожаления довольно часто – сожаления по несбывшемуся себе.

Очень-очень правильный мальчик. Всю жизнь. Всегда. Мамина гордость, отличник, красный диплом, лучший ВУЗ, работа, карьера. Полюбил, женился, растет ребенок. Все хорошо. Много ответственности, стресс. Завел себе хобби – ездит на рыбалку, такая упорядоченная, даже скучная жизнь. Все хорошо, пока жена, однажды вытряхивая пальто, не обнаруживает упавшую на пол бумажку – детский рисунок: полосатый слоник и кривыми детскими буквами – «Папа». Рисунок – не сына.

И вдруг – стремительно складываются в единую картину мелкие и большие странности, замечаемые в последнее время. Отводит глаза. Избегает разговоров. Ссылается на усталость. Не очень уверенно отвечает, где именно рыбачили. Молчит так, что в комнате повисает плотная и напряженная тишина. Плохо спит, ворочается. Прижатый к стенке, довольно быстро признается: да, встретил и полюбил другую. Не знал, как сказать.

«А что же с нами?» – спрашивает она. «Не знаю», – отвечает он подавленно. Ему так плохо, что легче было бы умереть.

«Ты думал о нас, когда делал это?» У него нет ответа. Он не думал. Точнее, он не думал, что делает что-то плохое или будет делать что-то плохое. В одну из своих поездок к родителям он встретил одноклассницу. В школе она была заводила и лидер, да и теперь просто вихрь – водит экскурсии по всей стране, по нехоженым местам. Приключения, дух свободы. Он влюбился. Сначала не отдавал себе отчета. Даже когда «еще ничего не было», почему-то не сказал жене ни об этих встречах, ни об этих походах, ни о палатке, в которой просто лежали рядом и болтали до утра. Да, одноклассница знала, что он женат. Она не претендовала ни на что, никто вообще ничего не планировал и не думал, но вот. Оно как-то случилось.

Есть ряд историй об измене, которые будто записали под копирку. Их авторами обычно являются женщины, а центральными фигурами – мужчины. В этих историях любимый муж, надежный партнер, хороший семьянин в один прекрасный день вдруг начинает вести себя как человек, которого подменили. С ним что-то не так, и это «не так» не всегда удается определить. Он смотрит в пол, избегает контакта глазами, отвечает невпопад, он «ушел в себя», живет будто в своих мыслях и иногда говорит вслух вещи, которые никто не имел в виду, и видно, что его внутренний диалог идет не с вами. Иногда картина настолько яркая, что партнер или партнерша подозревают свою половинку в сумасшествии. Именно из наблюдений за таким поведением, видимо, растут мифы о приворотах, подменах, о том, что человек сошел с ума. Я никогда не встречала каких-то серьезных описаний этих процессов в клинической литературе, возможно, потому что этот феномен достаточно сложно уловить. (Хотя тут есть черты сходства и с маниакально-депрессивным, и с диссоциативным состоянием.) Но рассказов и свидетельств о том, что партнер стал «странным», «другим», «чужим» – их много.

Тип измены, который начинается подобным образом, исследователи зовут изменой «расщепленной идентичности» или «романтической изменой». В ней человек как будто выпадает в параллельную своей основной жизни реальность, где он другой. Это один из самых тяжелых и болезненных типов измен, который сопровождается довольно страстной влюбленностью и даже одержимостью новым партнером или партнершей, и именно в него попадают те, кто верит в любовь и романтику, один раз в жизни и навсегда.

Что происходит? Почти в каждом из нас есть что-то тайное, уголки души не для всех, какие-то части нас, не находящие реализации. Иногда мы их не любим в себе. Иногда стыдимся. Очень часто мы считаем, что им не место в паре, и прячем их и от себя, и от партнера. Пока в силу обстоятельств все не складывается так, что эта «часть нас» выходит – и берет свое.

Лена и Антон были коллегами по работе в банковской сфере. Для них самих, их друзей и их семей финансовый достаток, положение в обществе, заработок были важными критериями. Они строили карьеру вместе и даже слегка соревновались друг с другом. Затем Лена родила, и в ее карьере наступил перерыв. Брать няню к такому малышу было жалко, и Лена задержалась дома два года, и еще год, и еще один. И, посещая вместе с ребенком разнообразные кружки, она вдруг обнаружила, что ей очень нравится рисовать. Рисовать ей нравилось всегда, но в детстве родители говорили, что мазней на хлеб с маслом не заработаешь, а Антон, увидев однажды в квартире мольберт и краски, только и хмыкнул, но так, что Лена сразу поняла: «Ну какой из тебя художник!» И не то чтобы он запретил, но Лена мольберт убрала. И как будто и не вспоминала об этом и даже не очень жалела. Но когда в детской студии молодой учитель хвалил ее рисунки, которые она просто выводила скуки ради рядом со своим малышом, отчего-то было волнительно и сильнее билось сердце. Лена достала краски и стала что-то пробовать дома. Антон заговаривал о том, что ребенку пора в сад, а ей – на работу. Да, именно так они и планировали, и там, в этом мире карьеры, все было Лене довольно доступно и понятно. Но уроков рисования она ждала как ничего другого. Через какое-то время Лена поняла, что рисует в том числе и для того, чтобы Вадим, учитель ее сына по ИЗО, увидел, похвалил, сказал что-то о композиции. Про их разговоры о художниках и выставках она отчего-то не говорила мужу. Вадим считал, что у Лены талант. Лена влюбилась. Ей отвечали взаимностью. Та часть Лены, или, если хотите, ее души, которая истосковалась по рисованию, по переливу красок на бумаге, по бликам электричества в сохнущей краске, по не самой спланированной, но свободной жизни, эта часть Лены потянулась к Вадиму.