Владимир Соловьев - Русская тройка (сборник)

А дальше началась цепная реакция: все эти энергичные ребята – полковники, генералы, майоры – тоже стали устраивать на посты рангом ниже своих людей, те, в свою очередь, укомплектовали надежными знакомыми следующий уровень, и в скором времени эта матрица оказалась развернута по всей стране.

Неожиданно ФСБ стало больше, чем ФСБ, а работа в питерской мэрии – больше, чем работа в питерской мэрии. Стало важно быть знакомым кого-то из знакомых. Эти «знакомые» как-то моментально расселись всюду и постепенно проникли во все бизнесы, стали в той или иной степени связаны с любой ветвью власти и с любой копейкой, проходящей по стране. И оказалось, что им все сильнее и сильнее не хватает денег – они захотели владеть всем. Государство начало разрастаться и заменять собою олигархов, был построен новый вид опричнины – опричнина друзей и чекистов. При этом они забыли, в чем суть их деятельности, для кого и для чего они работают, и перестали видеть людей. Людей заслонили финансовые потоки, строчки в бюджете и абстрактное увеличение зарплат, а новые опричники отныне просто наслаждались жизнью и де-факто ею владели. Они объединялись в группы и расторгали союзы, прорастали друг в друга, их интересы то соприкасались, то входили в конфликт, одни друзья Путина начинали воевать с другими друзьями Путина, и в какой-то момент времени ситуация вышла из-под контроля. Как мне всегда казалось, идея Путина остаться хотя бы премьер-министром была связана с тем, что если бы он ушел совсем и оставил Медведева одного, недолго бы тот пробыл президентом. Война между кланами друзей Путина обострилась до крайности и могла дойти до таких форм, что страну попросту разорвало бы на части.

И еще один гигантский минус кланового подхода заключается в том, что мы полностью потеряли ту прослойку профессионалов, из которой и черпаются кадры для государственной работы. Хорош или плох был Советский Союз, но система выращивания профессионалов работала там очень четко. Человек учился в институте, потом, если у него были способности, он оказывался на общественной работе, где его тоже постоянно учили. Не буду сейчас вновь обсуждать идеологическую составляющую – я ненавижу идеи марксизма-ленинизма в том виде, в каком они воплотились в нашей стране, хотя сама по себе коммунистическая парадигма довольно привлекательна. Однако сегодняшняя бездуховность и безнравственность – это еще большее зло, чем все недостатки социализма. Честно говоря, мне гораздо больше нравилось, когда люди восторгались Зоей Космодемьянской, чем современными пустышками. Так вот, сложившаяся у нас система – которая постоянно сосет деньги, которая, как раковая опухоль, воюет сама с собой и со всем окружением, – изо всех сил противится появлению в ней профессионалов. Потому что пришедший профессионал вдруг начинает задавать ненужные и неудобные вопросы, например: «А почему мы откатываем деньги этой компании?»

Эта система, боящаяся профессионалов, разрослась до самого верха. Время от времени и там случайно появляются грамотные, профессиональные и умные люди, такие как Герман Греф, который вытащил за собой целую команду молодых, талантливых ребят. Они работают и в правительстве, и в администрации президента, но их катастрофически мало, а вокруг море дилетантов. Причем, как я уже говорил, все финансисты привыкли считать деньги, но совершенно не видят за ними людей. Человек, который отвечает за медицину в стране, абсолютно ничего не понимает в медицине, зато отлично разбирается в цифрах. И как объяснить такому человеку, что больным нужны лекарства и операции, а не рубли и копейки? Как объяснить, что если больной вовремя не примет эти лекарства или не ляжет на операцию, он умрет, и никакие копейки и рубли тут не помогут? Нельзя организовать нормальную систему здравоохранения, если этим занимаются дилетанты, думающие только о деньгах, а не о людях, не о больных.

Когда мы уже наконец поймем, что мы просто сумасшедшие, раз платим нашей милиции и спецслужбам копейки и ждем, что туда пойдут работать честные люди? И сколько еще громких сообщений о медицинских ошибках должно появиться в СМИ, прежде чем мы признаемся себе, что это идиотизм – верить, что врачи могут работать за те гроши, которые им платит государство? Кто-нибудь хоть раз в жизни посмел задать эти вопросы? Такие люди были, и у них в жизни все хорошо, они могут задавать любые вопросы – правда, никто их не услышит. Власть не хочет слышать дурацкие вопросы. Если ты посмел задать неудобный вопрос власти, то ты не патриот.

Заметьте, с какой скоростью некогда великая армия превратилась в сборище голодных, никому не нужных офицеров. Ни квартир, ни обмундирования. И вдобавок ко всему в тот самый момент, когда и так невозможно устроиться на работу, государство массово увольняет милиционеров и военнослужащих. Оказывается, это делается для экономии бюджетных средств. Сейчас, когда многие компании, многие заводы сокращают рабочие места, когда тысячи людей оказываются выброшенными на улицу, когда неизбежен рост криминальной составляющей в нашей жизни, чиновники берут и разгоняют армию. Конечно, теоретически армия нуждается в реструктуризации, но я с ужасом думаю: а куда эти люди пойдут? Я боюсь, что хорошо обученные и умеющие воевать специалисты окажутся востребованы криминальными структурами, а не государством.

Вот такая экономичная военная реформа: уволить из армии молодых офицеров, чтобы не покупать им квартиры. До такого даже немецкие агенты перед Великой Отечественной войной не додумались. Возникает вопрос: кто управляет страной? А ведь, не дай бог, что случится – кто будет воевать? Шестидесятилетние пузатые генералы? Молодых-то офицеров всех выгнали. И это называется «реформа армии»? Мне в это, знаете ли, не верится. Ну, разумеется, если бы я был хозяином мебельного магазина, я бы тоже бился за антиквариат и выбросил всякий новодельный хлам. Но армия – не то же самое! К тому же пример Грузии нам четко и ясно показал: демонстрировать силу мы можем, а вот воевать – нет. Мы так радуемся, что победили «гигантскую» грузинскую армию, напоминающую по численности дублирующую команду тбилисского «Динамо», так гордимся собой, что хочется спросить: а чему мы так радуемся, чем гордимся? Тем, что чеченский батальон выполнил задачу, которую не смогла выполнить 58-я армия? А между тем вся страна делает вид, что все нормально.

У меня есть друзья, которые в Беслане «собирали пули», когда выносили детей из захваченного здания школы. У меня есть друзья, которые в той же Южной Осетии отработали как боги. У меня есть друзья, которые во время первой и второй чеченских войн проливали свою кровь. У них огромные зарплаты – примерно восемь тысяч рублей, и живут они в гигантских квартирах – размером с наградные коробочки от тех орденов и медалей, которые украшают их грудь. Разве это справедливо?