Коллектив авторов - Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия

Совмещение либеральных и консервативных подходов – иногда в виде конструктивного синтеза, иногда внутренне противоречивое – проявлялось и в политической жизни России. В частности, это касалось правовой сферы: как и в западном консерватизме, в русской консервативной традиции ценность права никогда не преуменьшали. Верховенство права – это одна из ведущих консервативных ценностей, это то, что ставится вслед, скажем так, за религиозностью. Как показано ниже, эта отечественная традиция в современном консерватизме, к сожалению, на данный момент не возродилась.

2. Самостоятельность русской традиции. При хорошем знании европейской интеллектуальной жизни и несомненной принадлежности российской общественной мысли к европейской традиции того времени, российский консерватизм самобытен. Влияние западных концепций и восприятие их элементов, несомненно, имело место, но они становились частью российской интеллектуальной культуры. По оценкам независимого эксперта, мы получаем такой укол иглы с Запада, каких-то идей, но перерабатываем это в нечто совершенно органическое. Вот так было с начала XIX в., когда возникла оригинальная русская социальная, политическая мысль.

Российские консерваторы не были антизападниками (как показано ниже, такое определение неприменимо даже к славянофилам). Однако ориентация на Европу «вчерашнюю, а не сегодняшнюю» была свойственна русским консерваторам и раньше: по словам эксперта, они все говорили: Россия – это Европа. Только они выступали не за революционную Европу, а допросветительскую Европу.

3. При том что российские консерваторы были государственниками, большинство экспертов не считают их сторонниками автократии, тем более деспотизма. Описанная выше «властецентричность» России проявлялась в русском консерватизме образом, имеющим прямые параллели с нынешней ситуацией. Сторонники реформ, тем более либерализации по западным канонам, в «культурно консервативной» России не могли не ощущать себя меньшинством, а потому мыслили реформы только как проводимые «сверху», по воле и силами мощной государственной власти. Консервативные же деятели, напротив, апеллировали к народной массе, выступали за ее эмансипацию и включение в общественную жизнь. Как подчеркивает независимый эксперт, западники, которых называют либералами, были этатистами. Славянофилы-консерваторы стояли за гражданское плюральное общество, за независимый суд.

В еще большей степени «народность» консерватизма проявилась у русских славянофилов, в особенности «первого поколения». Их представление о развитии России не было реакционным, а антизападным было лишь в той мере, в какой они отвергали слепое и механическое заимствование западных рецептов, приводящих к расколу общества.

В то же время эксперты обращают внимание на наличие в русском консерватизме достаточно сильного охранительного тренда, также связанного с абсолютизацией роли государства и противодействием прогрессу, который может разрушить монопольное доминирование власти над обществом. Независимые эксперты с озабоченностью говорят, что именно это направление популярно сегодня: То что называют современным консерватизмом как политическим и идеологическим течением – это феномен, который генетически никак не связан с традицией русского консерватизма, а связан с традицией русской реакции. Это Победоносцев, а не Ильин, грубо говоря.

Эксперты-консерваторы не акцентировали внимания на «охранительстве», но косвенно также признавали его, предупреждали от ориентации на подобные примеры в современной консервативной мысли. Как отмечает эксперт-консерватор, если бы Президент процитировал Победоносцева, то представляете, какое количество людей побежало бы с радостью обивать пороги.

Эксперты подчеркивают преемственность между дореволюционным и эмигрантским консерватизмом. Одна из главных черт этой преемственности – совмещение у одних и тех же мыслителей консервативных начал с иными, например либеральными или социалистическими. Соответственно, антиреволюционность, антирадикализм (естественный после пережитой травмы крушения империи) совмещался у них с представлениями о личной свободе, прогрессе и возвращении России на нормальный путь развития: Они полагали, что в России после падения коммунизма должно установиться что-то близкое к западной социал-демократии.

Вместе с тем травма, нанесенная революцией, подтолкнула некоторых мыслителей к реакционному мышлению, оправданию тоталитаризма. Эксперт-консерватор упоминает национал-большевизм Николая Устрялова, у которого акцент был перенесен, как ни парадоксально, на принятие большевистского режима со стороны белой эмиграции .

Эксперты прагматично и реалистично оценивают значение исторического наследия российского консерватизма для современной повестки дня. Описанные ими традиции русского консерватизма они рассматривают как поучительные и полезные. В первую очередь, речь идет о синтезе различных подходов, отсутствии радикализма и революционности, органичности намечаемых реформ. Однако прямое применение созданных в прошлые века и в иных исторических условиях теорий считают невозможным. Как отмечает эксперт-консерватор, попробуйте сегодня решить какой-нибудь вопрос, цитируя хоть Достоевского, хоть Леонтьева, хоть Струве… Это был другой человеческий материал, другой человеческий опыт. Впрочем, некоторые эксперты-консерваторы не согласны с такой точкой зрения: Кто практически первый предсказал неизбежность победы социализма в России? В Европе? В мире? Константин Леонтьев… А кто, например, отстаивал идею невозможности навязать нормы жизни одной страны другой стране? Это Трубецкой.

В оценках консервативного наследия упоминались философы и общественные деятели, составляющие «пантеон» российского консерватизма. Очевидно, что они ценны для современных мыслителей не только содержанием своих работ, но и некими «ориентирами» для определения вектора развития сегодняшней общественной мысли. Степень экспертного консенсуса в этих оценках достаточно высока, хотя, разумеется, набор имен и, тем более, интерпретация их наследия экспертами-консерваторами и независимыми экспертами имеют существенные различия.

Закономерно, что наиболее часто звучали имена Н. Бердяева и И. Ильина.Первая причина – актуальность их творчества: Оба философа жили и творили в XX в., осмысляли постреволюционное общество, следовали относительно недавним, в сравнении с дореволюционными философами тенденциям европейского консерватизма. Вторая причина – многогранность их наследия, в котором развивается русская философская традиция, совмещаются светское и религиозное. Именно эти два философа называются основоположниками современного «белого», «несоветского» консерватизма (как описано в следующем разделе). Третья причина – синтез в их творчестве разных традиций – от консервативной до либеральной и социалистической (у Н. Бердяева). Наконец, четвертое – умеренность и нерадикализм их концепций, что в совокупности с другими причинами обусловило регулярное упоминание их работ Президентом России В. В. Путиным. Для экспертов-консерваторов последнее является четким ориентиром и вектором. Независимые эксперты усматривают в этом некоторую конъюнктурность, но в целом не оспаривают закономерности выбора этих двух имен как главных символов российского консерватизма.