Елена Николаева - Кто виноват и что делать? Размышления психолога о природе вины россиянина

Существует много способов продемонстрировать ребенку незыблемость и крепость родительской любви. Точно так же можно разнообразными способами показать ему, что он недостойный человек.

Нередко мы слышим на улице, как родители говорят малышу: «Ты плохой мальчик (девочка)! Я тебя не люблю». Даже двухлетний малыш понимает, что ему не прожить без родительской любви. От страха, что его не любят, он начинает вести себя так, как хотят взрослые. И в дальнейшем он будет поступать определенным образом не потому, что это согласуется с его системой ценностей, а потому, что боится утратить чью-то любовь. Это путь формирования зависимой личности: сегодня ребенок зависит от любви матери, затем, уже взрослым – от любви начальника, супруга (супруги). Смысл жизни такого человека будет состоять в том, чтобы заслужить любовь ближнего послушанием. Это не значит, что к любви не надо стремиться. Человеческой особенностью является именно потребность быть принятым в обществе. Но то, что рождается в этом случае, точнее называть не любовью, а зависимостью. Любовь подразумевает равенство личностей, участвующих в создании этого чувства. Зависимость же соединяет в пару людей, которые постоянно выясняют: «Кто из нас лучше, а кто хуже?»

Достоинство формируется в незыблемости родительской любви. Уверенность в себе как в значимой личности позволяет отстаивать свои права, представления, что так необходимо для жизни с людьми, имеющими разные, а не единые мнения.

Наказанием, способствующим формированию зависимой личности, является угроза эмоционального отторжения, сопровождаемая сильным чувством вины. По нашим данным, дети, имеющие в семь лет измененные реакции на наказание, воспитывались в семьях, в которых родители предпочитали наказывать, а не поощрять, а наказание сопровождалось интенсивным чувством вины.

Насилие над ребенком актуализирует уникальный механизм. Ребенок рождается в этот мир, наделенным рефлексами – врожденными реакциями и импринтингом – запечатлеванием образа родителя. Это неосознаваемый механизм, по которому любой движущийся объект, запечатленный ребенком в первые часы жизни, оценивается как родитель. В дальнейшем при любой угрозе или опасности ребенок будет обращаться к нему для защиты. Этот механизм работает даже тогда, когда угроза исходит от самого родителя: подчиняясь природной закономерности, малыш (в возрасте до пяти лет) еще больше прижимается к бьющей его руке. Именно потому так часто дети сильно привязаны к опустившимся родителям, проявляющим садистические наклонности. Как следствие, трудно выявить насилие над детьми дома: даже из хороших детских домов дети рвутся к родителям, лишенным родительских прав из-за насилия над ребенком. Природный механизм, включенный еще тогда, когда у малыша не было критики, продолжает работать. Однако, если родители проявляют насилие позже пяти лет, этот механизм утрачивает свою силу.

Согласно законодательствам ряда стран (но не российскому), вызывание чувства вины в другом человеке рассматривается как насилие. Для большинства россиян провокация вины составляет суть большинства скандалов в семье и является основой воспитания.

Это не значит, что чувство вины люди не должны переживать никогда. Человек, не испытавший угрызений совести, вряд ли способен понять боль другого, научиться принимать его со всеми недостатками, прочувствовать все многообразие оттенков мира в его несовершенстве.

А. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» отмечал, что только тот, кто пережил всю глубину человеческой слабости сам, способен принять другого в подобный момент, понять его ошибки и не злословить, когда оступился ближний. Личностью становится не человек, не совершавший ошибок, а тот, кто может на них учиться, кто способен преодолевать собственное несовершенство трудом. Для этого нужно не бояться видеть и свои слабости, и свои ошибки. Но увидеть их может лишь тот, кто уверен в собственной значимости, кто умеет постоять за себя.

Чрезмерное вызывание чувства вины ведет к безысходности, к ощущению невозможности измениться. В таком состоянии человек не в состоянии находиться долго. Включаются специальные механизмы психологической защиты, уводящие из памяти воспоминания об ошибках. Как пишет М. К. Щербаков, «…если раньше хоть стыд глодал, то вчера отнялся и он». К тому же возникает необходимость почувствовать себя значимым, вызывая чувство вины у того, кто находится рядом.

Именно поэтому родители, сами испытывающие чувство вины, часто вызывают его в детях, чтобы за их счет почувствовать собственную значимость. Однако виноватый родитель – лучший источник для манипуляций. Чрезмерно наказав ребенка, он испытывает вину и, раскаиваясь, излишне балует его. Интуитивно нащупав такие «качели», дети могут регулярно их раскачивать: своим плохим поведением вызывать чувство вины и потом получать дивиденды, когда родитель искупает его. Именно поэтому так часто «хорошие» дети вдруг превращаются в «неуправляемых», а затем вновь, после сильного наказания, – в «идеальных».

Представим, что мать думает, будто ребенок на улице слишком нервозен и привлекает внимание прохожих к себе. Выходя с ним из дома, она будет волноваться. Ребенок почувствует эту тревогу и возбудится сам. Он начнет капризничать, что привлечет внимание прохожих. Ловя осуждающие взгляды людей (которые легко бросать, когда это происходит не с твоим ребенком), мать, стремясь соответствовать этим взглядам, накажет малыша. Он, в свою очередь, ощущая, что мать отвергает его, принимая сторону прохожих, усиливает неадекватное поведение. Скандал нарастает. Расстроенная мать приходит домой, уверенная в том, что сама виновата в происходящем, поскольку не способна воспитать ребенка правильно.

Ребенок же раз за разом будет вести себя на улице все более капризно, усиливая тем самым вероятность наказания. Если бы мать вышла из дома спокойной, а увидев его нервозность, подумала бы о том, что он нуждается в защите, то, скорее всего, обняла бы его под осуждающие взгляды прохожих. Это позволило бы разорвать уже сложившееся патологическое кольцо событий. Осуждающие взгляды – это все та же жажда крови за счет кого-то другого. Человек, имеющий своих детей, задумывающийся над проблемами воспитания, никогда не будет осуждать капризничающего ребенка и его родителей. Он знает, что тому может быть великое множество поводов, а наказание на глазах «жаждущих справедливости» соотечественников вряд ли изменит поведение ребенка, причина которого лежит в страхе потерять родительскую любовь.

Одним из аспектов осознанного взаимодействия между поколениями является передача знаний об истории семьи. Роль этих знаний в сплочении родственников, принадлежащих разным поколениям, трудно переоценить. Сейчас существует несколько направлений семейной психотерапии, для нормализации семейных отношений использующих совместное конструирование генограмм. Генограмма – таблица, в которой представляются родственные отношения в разных поколениях, даты жизни и смерти, значимые события (женитьба, развод, рождение детей, причины смерти и т. д.). Общение детей и родителей в процессе создания подобной генограммы позволяет каждому увидеть себя как члена большой ячейки общества, частью обширного дерева, имеющего глубокие корни, потомками славных, умелых, знающих людей, что повышает собственную значимость. Интуитивно ребенок чувствует, что он вырастет и сам обязательно станет таким же.