Елена Николаева - Кто виноват и что делать? Размышления психолога о природе вины россиянина

Любопытно, что в эпоху «перестройки», когда долгожданная свобода расширила рамки развития личности, большое количество людей захотело любыми средствами добыть дворянское звание (как реальное, так и мнимое) и существует немало таких, кто мечтает о возрождении абсолютной монархии. Еще один перевертыш. Попытки вырваться на свободу ведут к тому, что строятся новые рамки, поскольку свободы нет не вовне, а внутри человека. Согласно немецкому психологу Э. Фромму, внутренне несвободный человек стремится отдать свою внешнюю свободу первому попавшемуся тирану.

Рабская психология пронизывала все общество. В стихах А. С. Пушкина нередко встречается слово «раб» применительно к поэту, но не в поэтическом значении этого слова, а в прямом. До сих пор выборы президента в стране каждый раз протекают не как мероприятие по выбору человека, соблюдающего конституционный порядок, а как выборы царя, который будет вновь создавать саму конституцию. Рабская психология проявляется в несоблюдении законов, поскольку все определяется чиновником, ведущим себя как маленький царек, по воле которого меняются правила игры. Недаром «строгость законов в России компенсируется слабостью их исполнения».

Рабская психология – это оправдание того, что в обществе одни люди лучше других по факту близости к власти. И эту близость к власти определяют не какие-то природные качества человека, не его деятельность, а воля господина. Близость к власти обеспечивает богатство и благосостояние. К другим людям, на которых указано сверху, дозволительны любые методы воздействия для достижения нужных целей. Словесной оболочкой этой возможности по отношению к ним в зависимости от времени, когда происходят события, может быть «низкое происхождение», «отсутствие достоинства», ярлык «враг народа», «олигарх» и многое другое. Слова ничего не говорят о виновности или невиновности. В стране с таким подходом к людям невиновных быть не может. Осудить можно любого, а вот наказать – не всякого, ответственность же за все всегда будет нести электорат.

Именно рабская психология позволяет мужу ударить или оскорбить жену («что с нее взять, она – женщина»), жене – унизить мужа («все вы такие»), родителям – избить или обидеть ребенка («сопля такая, а туда же»), госслужащему вымогать взятки («они обязаны, потому что я выкладываюсь для них») и т. д. Особенностью такой позиции является то, что я могу унижать других, но и сам могу быть унижен (то есть я допускаю такую возможность). Одна из самых точных пословиц в России звучит так: «От сумы да от тюрьмы – не зарекайся». Она отражает тот факт, что судьба человека от него не зависит. И, находясь на самых высоких уровнях общества, человек может однажды проснуться нищим или в тюремной камере. Более того, чем выше поднимается человек по социальной лестнице, тем больше риск такого падения. Поэтому так верны строки: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».

Виноватые люди с большей покорностью принимают такое положение вещей. Ощущая собственную «плохость», они готовы согласиться с любым словесным ее оправданием.

Психологически рабская позиция описана Э. Фроммом как возможность пребывать попеременно в одном из двух состояний: ощущать себя выше и лучше других людей либо, напротив, чувствовать себя слабым и раздавленным. Основным атрибутом такой личности является невозможность быть на равных с другими. Она постоянно сравнивает себя с остальными по шкале «лучше – хуже». Эта шкала не предполагает сопоставления умений и достижений. Она вообще не имеет отношения к выявлению объективных показателей. Сравниваются личности в целом, и в зависимости от состояния сравнивающего делается вывод, кто лучше, а кто хуже. Именно поэтому в определенный момент такой человек ощущает себя сильным и значимым, а в другой – слабым и незащищенным.

В зависимости от внешней ситуации подобная личность либо подавляет других, унижая их, либо позволяет другим делать то же самое по отношению к себе. Лучшим примером такого рода будет майор, который требует беспрекословного подчинения себе всех на плацу. Однако, приходя домой, он преображается из строгого начальника в слабого подчиненного, попадая «под каблук» своей жены. В свою очередь, жена, являясь неоспоримым лидером дома, оказавшись на работе, полностью зависит от своего начальника. Стоит отметить, что оба описываемых персонажа принимают положение как должное, не стремясь наладить равные отношения ни в одной из инстанций. Они компенсируют свою зависимость в одном месте полным подчинением кого-то – в другом.

Следует оговориться, что пример этот не касается только военных или присущ всем военным. Внутренне свободным и психологически зрелым человек может быть вне зависимости от профессии. Точно так же рабскую психологию могут иметь люди любых сфер человеческой деятельности – от домохозяек до президентов. В то же время в некоторых сферах деятельности вероятность появления авторитаризма может повышаться (военная, административная, образование), либо уменьшаться (творческая).

Отмена рабства произошла лишь в середине XIX столетия и не успела изменить сознание большинства граждан. Свершившаяся революция принесла не рост свободы, а все то же узаконивание несвободы. Она определялась не теоретической базой, на которую опирались люди, свершившие революцию, а той психологией, которая была в их головах. Например, огромное количество колхозников смогли взять в руки свои паспорта лишь в 1980-е гг. До того времени только призыв в армию давал возможность получить паспорт мужчинам, а женщины нередко их никогда и не видели. Такой подход к крестьянам замедлял отток людей из обнищавших деревень. Наряду с грандиозными позитивными преобразованиями – масштабным строительством, всеобщим обучением, – опираясь на рабскую психологию, с помощью системы образования и прессы формируется единомыслие. Его поддержание легко обеспечивается системой виноватости. Для этого внедряется представление, что никто не может оценить себя или свои поступки. Это успешно сделает лишь коллектив или независимый наблюдатель. Сам человек лишь обязан критиковать себя, но не имеет права на позитивную самооценку.

По-видимому, в максимальной степени этот феномен виноватости должен был проявиться в детях «врагов народа», которые после гибели родителей оказались без поддержки близких. Перед ними встала тяжелейшая недетская дилемма. Сердцем они любили своих родителей, но разумом знали, что самый близкий и теплый человек совершил тяжелейшее преступление – преступление против Родины. Общество требовало от них не просто осудить любимых людей, но и отречься от них.