Коллектив авторов - Междисциплинарные проблемы средового подхода к инновационному развитию

В этом месте моих рассуждений важно обратить внимание на еще одну характеристику неклассической и постнеклассической науки. А именно, что присутствие наблюдателя как коммуникативного посредника, на которого возлагается интерсубъективная функция порождения совместно разделяемого смысла, ко-рефлексия смысла, импликация смысла, «аргументирования вообще» (Апель) с необходимостью есть присутствие наблюдателя, наделенного сознанием, способностью к осознаванию. Наблюдатель – ключевая фигура всех мысленных экспериментов, языковых игр (Витгенштейн), дискурсов неклассической и постнеклассической науки. В первой он присутствует как включенный наблюдатель, наблюдатель-участник, как уже говорилось, в контекстах квантово-релятивистской физики. Что касается постнеклассики, то здесь он присутствует в конструктивистских дискурсах автопоэзиса (Ф. Варела, У. Матурана), «теории обществ» Н. Лумана, кибернетики второго порядка фон Ферстера, синергетики процессов наблюдения (В. И. Аршинов, В. Г. Буданов). Еще раз подчеркнем, что во всех этих дискурсах явно или неявно подразумевается, что эти субъекты-наблюдатели находятся в состоянии осознанной активной конструктивной когнитивной циркулярности.

В то же время проблема наблюдателя как средства интерсубъективной коммуникации, а тем самым и средства трансцендентальной самореференции и инореференции, трансцендентальной языковой игры коммуникативного сообщества (Апель) применительно к постнеклассике пока остается слабо разработанной. Отчасти это, видимо, обусловлено принципиальной неопределенностью, контингентностью, контекстуальностью онтологии постнеклассики и, соответственно, неопределенностью, контингентностью и контекстуальностью ее постнеклассического субъекта-наблюдателя-участника и наблюдателя-наблюдателя «второго порядка» как рефлексивного наблюдателя сложностного мира. Точно так же как невозможно было бы построить квантовую теории без понятий наблюдатель и наблюдаемая, невозможно построить полноценную теорию сложностности без понятий наблюдатель сложностности и наблюдаемая сложность. А это, подчеркнем, напрямую выводит нас на проблему сознания как междисциплинарную и трансдисциплинарную проблему. При этом для меня важное конструктивное значение имеет соотнесенность понятия рефлексивный субъект – наблюдатель сложности с понятием субъекта рефлексивноактивных сред Лепского.

Вернусь к недавней истории становления синергетики сложности в том ее виде, как она реализовывалась в исследовательских программах Г. Хакена и И. Пригожина. Они сходны в своих исходных предпосылках. В обоих случаях за основу берутся представления об открытых, далеких от равновесия системах, обладающих свойствами эмерджентного (инновационного) поведения. Различие однако в том, что исследовательская программа Г. Хакена делает акцент на «пространственном» измерении синергетики как коммуникации посредством формирования в хаотической структуре некоего гештальта-параметра порядка, циклически подчиняющего себе все другие компоненты ее поведения. Что же касается И. Пригожина, то его программа делает упор на сюжетах «переоткрытия времени», «нового диалога человека с природой», а также диалога с такими философами «времени и процесса» как Гегель, А. Бергсон, А. Уайтхед, М. Хайдеггер [59] Пригожин И. Стенгерс И. Порядок из хаоса. М. 2005. С. 87–94. . При этом понятие сложности присутствует и у Г. Хакена, и у И. Пригожина, но присутствуют скорее в качестве открытой проблемы, открытой сети возникающих вопросов. Для Хакена синергетика имеет дело со сложностью, конкретно в связи с проблемой познания мозга. Он пишет: «Мозг – необычайно сложная система и, как я упомянул в начале, эта система многогранна». И далее: «Проблема, которую я совсем не обсуждаю – рост и развитие мозга». И наконец, еще одна «проблема, которую я умышленно обошел молчанием – сознание». [60] Хакен Г. Принципы работы головного мозга. Москва.2001. С.312.

Пригожин уделяет проблеме сложности как таковой больше внимания. Предисловие к английскому изданию широко известной книге «Порядок из хаоса» (написанной совместно с И. Стенгерс) начинается словами: «Наше видение природы претерпевает радикальные изменения в сторону множественности, темпоральности и сложности. Долгое время в западной науке доминировала механистическая картина мироздания. Ныне мы сознаем, что живем в плюралистическом мире» [61] Пригожин И. Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой – М., 2003. С.11. . Некоторые указания на то, как именно Пригожин понимал взаимосвязь множественности и сложности, явно имеются в написанной им совместно с Г. Николисом книге «Познание сложного. Введение (Exploring Complexity) Первый параграф первой главы так и называется «Что такое сложность?» Читаем: «В чем состоит различие между маятником и сокращающимся сердцем, между кристаллом воды и снежинкой? Является ли мир физических и химических явлений, где все наблюдаемым фактам можно дать адекватную интерпретацию на основе небольшого числа фундаментальных взаимодействий, простым и предсказуемым миром?». Предварительный ответ, предлагаемый Пригожиным и Г. Николисом, состоит в том, что различие «между простым и сложным поведением не столь резко, как нам это интуитивно представляется. Отсюда, в свою очередь вытекает плюралистический взгляд на физический мир, где бок о бок сосуществуют различные типы явлений при изменении наложенных на систему условий». [62] Николис Г. Пригожин И. Познание сложного. М., 2003. С.10. Итак, «… одна и та же система в разных условиях может выглядеть совершенно по-разному, что поочередно вызывает у нас впечатление «простоты» и «сложности». Это близко к указанному нами выше субъектному состоянию осознания когнитивной циркулярности. Но у Пригожина в данном случае понятия простоты и сложности релятивизируются в плюрализме языков описания. Однако релятивизация, апелляция к множественности описаний сама по себе не делает проблему сложности более понятной и отчетливой. Она всего лишь сдвигает ее с уровня междисциплинарной проблемы на уровень проблемы трансдисциплинарной. Что, конечно, существенно. Но как тогда быть с проблемой несоизмеримости языков в смысле Т. Куна и П. Фейерабенда? Я не уверен, что от нее можно просто так отмахнуться. Даже на трансдисциплинарном уровне. Но я уверен, что существенным шагом в в нашем продвижении к пониманию сложности как рефлексивно-активной, нелинейной, неравновесной среды, субъекты которой существуют в состоянии осознаваемой когнитивной циркулярности, явилось бы обращение к рекурсивной темпоральности, а так же сознанию и самосознанию как сущностных характеристик коммуникативности субъективного опыта (в смысле Гуссерля).