Ольга Красникова - Одиночество

Некоторые предпочитают молчать или говорить о чем угодно, кроме того, что на самом деле всех волнует, – болезни и возможной смерти. Так люди отказываются от возможности хоть немного преодолеть одиночество – поплакать вместе, подвести некоторые итоги, успеть сказать друг другу что-то важное, проститься. Как горьки потом бывают сожаления по поводу собственного малодушия в трудную минуту! Если же рядом с больным или умирающим оказывается человек, готовый поддержать его, то одиночество как будто уходит на время или переживается уже не так остро и болезненно.

Можно отметить две крайности, в которые впадают заболевшие. Первая – когда человек не может ни о чем больше думать и говорить, кроме своего недуга. Он еще и еще раз во всех подробностях описывает все симптомы, все свои ощущения и чувства, чем порой изрядно досаждает своим домашним. Особенно подобные разговоры не любят молодые, так как понять и разделить чужую боль им сложно в силу особенностей своего возраста. Перед ними стоят совершенно иные задачи: жить, любить, строить семью, карьеру. У них другой темп – бегут, спешат, чтобы все успеть, ведь столько всего нужно сделать! Молодому человеку требуется недюжинное усилие, чтобы «притормозить» и выслушать скучную, с его точки зрения, речь своей бабушки: «Кольнуло здесь, а врач сказал, что это… а соседка считает, что надо… а по телевизору… а вот тут реклама на радио была, там сказали… а у мамы одной моей знакомой на работе было что-то похожее, так она…» Хорошо, когда у бабушки есть подруги, готовые ее слушать и до бесконечности обсуждать с ней ее болячки. Но если подруг нет или они уже умерли, то старшему поколению родственников (молодежь лучше к этому не привлекать) придется специально выделять время для того, чтобы дать возможность болящей выговориться – тем самым она снижает свою тревогу и снимает внутреннее эмоциональное напряжение.

Вторая крайность – скрывать, замалчивать свою болезнь, замкнуться в себе, переживать все в одиночку, чтобы не привлекать к себе особое внимание и не расстраивать близких. Некоторые даже к врачу не идут, чтобы лишний раз не затрагивать такую неприятную для себя тему. Нельзя сказать, что такая тактика бережет близких. Человек не может полностью контролировать свое поведение, эмоциональные реакции, и конечно, как бы он ни старался не показывать вида, что болен, он изменится. Сомнения, одиночество, страхи, тревоги, вызванные сообщением диагноза, так или иначе проявятся. Взгляд, интонации, осанка – те невербальные сигналы, которые практически невозможно отследить, создадут у родных ощущение, что «что-то не так». Не получая честного и понятного объяснения своим ощущениям, люди, как правило, начинают сами придумывать причину этих изменений: «наверное, я что-то сделала не так, и он на меня обиделся»; «возможно, он что-то сделал не так, но скрывает это, хочет меня обмануть» и т. п. В любом случае недосказанность, непроясненность ситуации повлияет на отношения. Правда, как она ни бывает горька, всегда лучше, чем «ложь во благо».

Помимо того, чтобы оставаться до конца честным перед собой и другими, больному важно еще сохранить свою веру и жизнелюбие. По словам ректора Института христианской психологии, протоиерея Андрея Лоргуса, «первое и очевидное духовное испытание, ожидающее человека в болезни, – проверка жизнестойкости, жизнелюбия, радости ощущения своего бытия. Болезнь все это подвергает сомнению. Как говорила одна тяжелобольная женщина: „Неужели есть жизнь, в которой ничего не болит?“ Испытание болезнью – это испытание твердости веры в жизнь! Веры в бесценный дар жизни. Веры в Подателя жизни! Болезнь как бы восстает на дар, желает поглотить его, обесценить. Требуется духовное усилие, духовный подвиг, устойчивость в вере и волевое трезвение, чтобы удержать в себе жизнестойкую веру и жизнелюбивое самоощущение» [22] Протоиерей Андрей Лоргус. Духовные смыслы болезни. Портал Православие.fm [Электронный ресурс]. – http://pravoslavie.fm/articles/1631/. Дата обращения 30.04.2014. . Достойно пройти сквозь боль, страдания, одиночество, страх – это ли не духовная задача, а иногда и подвиг? И никто заранее не может предугадать, по силам ли ему окажется этот путь.

Говорить на тему смерти и умирания оказалось, пожалуй, сложнее всего – слишком много личных тяжелых, травматических переживаний с этим связано. Одно из психологических препятствий, мешающих трезвому взгляду в эту сторону, – не до конца прожитые и осмысленные потери. Если боль разлуки с усопшими близкими еще не утихла или ее не удалось вовремя «отгоревать», то погружение в размышления о смерти может оказаться слишком эмоционально рискованным. Поэтому, наверное, подобные рассуждения часто звучат как-то формально. И тем не менее, пусть несколько реферативно, но мы сделали попытку рассмотреть эту важную тему.

Завершая свой земной путь, человек остается один на один с собой, со своей жизнью и со смертью. В умирании никто не может полностью разделить с человеком его чувства. Даже если рядом на соседней койке в больнице близок к смерти другой человек, все равно чувства одиночества не избежать. Умирание не может объединять людей, так как в нем нет общего смысла, нет возможности чувствовать другого и общаться. Объединенные одной идеей и целью, готовые умереть за общее дело люди (например, на поле боя) тоже в какой-то момент могут почувствовать одиночество. И это объективно – одиночество умирающего действительно предельное; никто, даже Христос, распятый на кресте, не избежал его. «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34 и Мф. 27:46) – взывал Он в тот страшный миг к Богу Отцу.

Переживание одиночества на пороге смерти может стать мучительным и невыносимым, если человек не верит, что умирает только его тело, а его душа переходит в вечность, потому что сотворена Господом бессмертной. Владыка Антоний Сурожский отмечал, что не надо подготавливать человека к смерти, а надо подготавливать его к Жизни – к вечной Жизни. Ведь когда смерть – это конец всему, а не начало чего-то нового, пусть и неизвестного, но связанного с надеждой на Встречу, человека может охватить ужас от безысходности, обреченности, небытия.

Измученный страхами, обуреваемый мрачными предчувствиями, умирающий из последних сил ищет соломинку, ухватившись за которую он сможет вырваться из своего отчаяния… А нам неловко говорить с ним о вере, о Боге, предложить позвать священника для беседы или исповеди. Как сказала дочь одной умирающей старой женщины: «Не хочу с мамой на эту тему разговаривать, а то она обидится – подумает, что я ее уже хоронить собираюсь». Как будто разговаривают с батюшкой и исповедуются только перед кончиной! Но даже не в этом дело. Ее мать знала, чувствовала, что умирает, – это не стало бы для нее новостью. И до обид ли ей было?