Георгий Бовт - Есть ли жизнь после Путина

Как говорится, путешествия делают умного умнее, а невежду глупее и невежественнее.

Вот запретили выезд за границу силовикам. По вздорному предлогу (мол, выдадут треклятой Америке, как будто все они чем-то ей насолили). Вместе с семьями это не менее 5 млн человек. Кто-то квакнул?

Русский человек никогда не был гражданином мира. Взращенная со времен Петра проевропейская тонкая прослойка была смыта кровью революции. Начавшаяся было в конце ХIХ – начале ХХ века интеграция в европейское общество широких разночинных слоев была оборвана. Малоизвестно, к примеру, что число русских граждан, учившихся на разных инженерных, педагогических и прочих прикладных, а также гуманитарных специальностях в начале ХХ века в ведущих университетах Европы, порой достигало 40 % (как в Бельгии, например) студентов. Российская империя той поры была на пороге окончательного и бесповоротного разрыва со своим казавшимся вечным статусом задворок Европы, разрыва с вековым провинциализмом. Большевики попытались тоже это сделать по-своему. Но с мировой революцией не срослось, а послевоенная мировая соцсистема сочеталась с изоляцией населения СССР от внешнего мира.

Те, кто пугает «железным занавесом», не тем пугают. Он уже давно построен. В головах. Он прочнее и выше, чем любая Берлинская стена.

Сегодня любую информацию можно найти. Но желания искать, сопоставлять и самостоятельно анализировать нет. К тому же власти предпринимают стремительные усилия по строительству общенационального файервола, ставя цель по максимуму изолировать рунет от «тлетворного влияния». Не знаю, сколь верны алармистские прогнозы насчет закрытия фейсбуков, твиттеров и гуглов уже в этом году. Формально законодательство это позволяет. И опять никто или почти никто не квакнет.

Хотя меры эти на самом деле чрезмерны. Нынешнее антизападничество и антиамериканизм, равно как и почти единодушная поддержка возвращения Крыма, возникли именно в самой свободной за всю историю России информсреде, где при желании можно найти альтернативу официозу. Выстраивая же файервол, власть создаст как минимум эффект запретного плода. И ввяжется в технологическую гонку, которую все равно в итоге проиграет.

Предлагаемая информсреда для подавляющего патерналистского большинства комфортна. Как комфортен нарастающий общий провинциализм общественной жизни. Так спокойнее.

Некомфортно – иное мнение, нарушающее сложившуюся, упрощенную, провинциальную картину мира. И потому оно воспринимается все более враждебно. Тяга к самоизоляции, окукливанию становится естественной. Не пощупав технологические вызовы, которые делают нас отставшими навсегда, не окунаясь хотя бы на время в повседневность, построенную на иных принципах отношений власти и населения, самоизоляционисты спасительно избегают искушений и комплексов неполноценности. Эта реакция инфантильна, но она работает.

Выездные визы, как в Туркмении, и не нужны. Отрезание от мировой финансовой системы, ужесточение валютных правил (ухудшение экономической ситуации сделает это неизбежным), комплекс административных рычагов (не только к силовикам, но и к студентам, призывникам, ученым, работникам госпредприятий и т. д.), воздействие пропаганды насчет враждебного окружения, куда лучше не соваться, внутренний ментальный «железный занавес» всемирного провинциала – все это сделает изоляцию гораздо более глубокой по сути, хотя внешне и не такой жесткой, как в советское время.

К тому же отток тех, кого тут что-то не устраивает, – это предохранительный клапан. Пусть лучше валят, чем тут мутить.

Но побег из системы станет все более затруднительным в силу растущего образовательного, технологического, информационного, культурного отрыва. Все это, прежде всего деградация образования (его провинциализация), утрата технологических компетенций, делает не только страну, но и ее граждан неконкурентоспобными в мире. И невостребованными. Конечно, это пока сильное преувеличение, но представьте себе евроинтеграцию северокорейца.

Советская система тратила колоссальные средства, чтобы оградить людей от «тлетворного влияния». Глушили «голоса», запрещали и резали фильмы, книги и журналы запирали в спецхранах. Апологеты «шарашек» горды: зато удалось создать ядерную бомбу и запустить спутник. Но умалчивают, что на тот момент еще не прервалась научная преемственность с имперской Россией: во многом все эти открытия и ученые выросли на фундаменте старой школы, их всех учили старые учителя.

И вот иной пример. Когда рухнул СССР, новую экономику стали строить те, кто до этого издавал журналы типа «Проблемы мира и социализма» и «Коммунист». Эти люди были выключены из мировой системы экономических и общественных знаний.

Наши идейные метания и дискуссии о путях строительства новой жизни были, как сейчас ясно, детскими диспутами невежд. Отсюда – колоссальное число ошибок.

В силу некомпетентности как продукта изоляции советской системы. Ее зашоренности, догматизма, косности, господства менталитета несвободы – «как-бы-чего-не-вышло».

Итог новой изоляции будет таким же. Система, ограниченная в общении с внешним миром, упивающаяся своим неизбывно уникальным провинциализмом, лишенная конкуренции идей, информации, выключенная из технологического и научного обменов, из потоков знаний о новых формах общественного взаимодействия, обречена. Но до последнего момента подавляющее большинство ее обитателей будут пребывать в счастливом (именно!) неведении о том, что на самом деле происходит и к чему идет. Сколько мы готовы заплатить за такое счастье? В сущности, это ведь недорого.

2014 г.

В выступлении в Сочи Владимир Путин легко и непринужденно дезавуировал тезис «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России», вброшенный одним из его подчиненных. Еще раз показав, что именно президент остается «главным европейцем» вопреки желаниям вельмож втянуть его в азиатчину восточной деспотии.

Лозунг этот, несмотря на его уязвимость для игры слов на тему, чего без кого не будет, не тянет на роль краеугольного камня целостной идеологии. Хотя, разумеется, скорые на перо мыслители тотчас принялись обсасывать его так и сяк, возгоняя из фразы глубинный тектонический смысл.

Стоило бы президенту мигнуть, его культ личности сгородили бы в одночасье, не поморщившись, с уверенным долдонистым выражением лиц. Но он не мигает, оставляя без заказа сонм пропагандистов. Он вообще не по этой части. Сложные идеологические конструкции ему неинтересны. Зато формулу цены на газ для Украины он вам легко по памяти разложит на составляющие до цента.